— Сколько ей сейчас лет? Семнадцать?
— Скоро восемнадцать.
— Ей можно дать все двадцать. Вы верите, что ей в самом деле стало нехорошо?
— Да. Вы нет?
— Лучше будем надеяться, да? — коварно сказала Дото.
Украшенная весенней соломенной шляпкой, она заехала за Лежанвье в контору чуть позже шести — они условливались на пять, — и они помчались сквозь вечернюю дымку, оба молчаливые, почти враждебные друг другу. Адвокат ногой вдавливал в пол акселератор, отрывая взгляд от дороги только для того, чтобы перевести его на светящиеся часы в панели машины.
100, 110, 120…
Какое безумие оставить Диану один на один с Лазаром! Какая трусость!
После стычки в павильоне накануне вечером разве все не стало много проще?
Следовало взять этого негодяя за шиворот и выбросить за двери без всяких расчетов: «Вы слишком рано разыграли свой главный козырь! Моя жена все знает теперь и по-прежнему верит мне. Убирайтесь, или я сдам вас в полицию!»
Так раненый лев неожиданно бьет лапой.
Взять его за шиворот, вышвырнуть вон как грязного попрошайку, прикидывающегося слепцом…
Нет, даже сейчас все было не так просто!
Когда адвокат выразил опасение, что крах его карьеры повлечет за собой конец их любви, Диана тоже сказала: «Да,
Совершенно честно. Признавая против воли, что Лазар остается сильнейшим.
Белый портал «Боярышника»…
Последний поворот.
«Жнивье»…
«Спасибо, Фанжио, я поднимусь переодеться, накину свитер, — произнесла Дото скрипучим голосом. (Никогда еще она не молчала так долго.) — Не рассказывайте Билли, как мы провели время, он нас прикончит!»