Еще несколько раз раздавались невнятные мычания, но потом они ко мне прислушались и дело пошло на лад.

– Леди, а как выглядит этот ваш Эзнок? – раздался голос сзади.

Я тут же развернулась, собираясь ответить, но заменила накрытого с головой мужчину. Сначала, по традиции моего мира, я посчитала, что он умер, и его просто еще не вынесли. Но потом пригляделась. Покрывало слегка поднималось, а значит, он дышал.

Быстро я подошла к солдату и сдернула покрывало с головы. Эзнок. Это был он. Мое сердце чуть из груди не выпрыгнуло от счастья. Ведь он жив.

Я опустилась рядом с ним, протянула к нему руки, а меня одарили таким больным взглядом. Неужели ему еще не оказали помощь?

Я вскочила на ноги и сдернула покрывало полностью.

Теперь счастье мое померкло, а на глаза навернулись слезы. Покрывало, которое я зажимала в руке, выпало. А в горле встал ком.

– Не надо меня жалеть. Уходи, Лауретта, – только и произнес Эзнок, пытаясь поднять покрывало и закрыть то, что у него осталось от ног.

От правой ноги осталось чуть меньше. Колена не было. Левое колено было, а после него ничего.

Я сделала ошибку всех женщин. Я расплакалась, падая рядом с ним.

– Бедный мой. Как же это больно, – шептала я, боясь прикоснуться к нему.

Эзнок все-таки вырвал покрывало и закрылся. Опять почти весь.

– Уходи, Лауретта, – проговорил он, отворачивая от меня. Он опять закрылся. Гордый, твою мать…

А меня такая злость взяла. Он меня прогоняет, считает себя калекой. Совсем как тот мужик.

Я выхватила это его покрывало и начала его бить им.

– Я не куда не уйду, слышишь? Никуда и никогда. Ты от меня так просто не избавишься.

Я била его покрывалом и смахивала злые слезы. Как он может?

– Успокоилась? – как-то механически спросил он, когда мой запал прошел.

Столько противоположных эмоций за один день.

Я кивнула, не в силах что-то еще сказать.