– Важная фигура?

– В его стране нет нефти, если вы об этом. И шпионов в других странах у них тоже нет, – прошептал министр.

Корасон важно кивнул.

– Дорогие защитники Бакьи! – прокричал он. – Мы объявили амнистию в честь наших братьев по Третьему миру. Тем самым мы продемонстрировали милосердие. Но некоторые думают, что это доказывает нашу слабость.

– Ублюдки! – завопили генералы.

– Нет, мы не слабы!

– Нет, нет, нет!

– Но кое-кто так думает, – сказал Корасон.

– Смерть всем, кто так думает! – выкрикнул один генерал.

– Я всегда склоняюсь перед волей своего народа, произнес Генералиссимус Корасон.

Он прикинул на глаз радиус колебаний пьяного посланца Умибии. Глаза всех присутствующих были устремлены на Корасона, и он это знал. Диктатор начал осторожно крутить ручку синего циферблата, который он поставил на аппарат только прошлым вечером. Ведь узнай члены правительства, какое это нехитрое дело – наведи оружие на жертву и нажми кнопку, – и у кого-нибудь мог появиться соблазн отделаться таким образом от самого Генералиссимуса и стать новым лидером. Корасон знал, что власть удерживается самыми примитивными средствами. Страх и корысть – вот что делает приближенных преданными слугами. Они должны бояться правителя и иметь возможность обогащаться. Добейся этого – и ты получишь стабильное и лояльное правительство. Упусти одно из двух – и ты будешь иметь кучу неприятностей.

– Одна целая и семь десятых! – громко произнес Корасон и немного повернул ручку.

Он заметил, что два министра и один генерал пошевелили губами, повторяя цифру про себя. Но бояться надо тех, кто запоминает и при этом не шевелит губами.

– Три седьмых, – произнес Корасон, трижды коснулся выключателя, а затем облизал большой палец и приложил его к верху ящика.

– Моя слюна. Моя мощь. О могущественная машина, наисильнейший в этом государстве соединяет свою мощь с твоей! Зажгись и покажи свою силу. И мою силу. Самого могущественного человека в мире.

Он быстро покрутил ручки всех циферблатов и незаметно среди всего этого мельтешения нажал нужную кнопку.

Аппарат заурчал и заработал.

Раздался громкий треск, и холодное зеленоватое сияние окутало делегата из Умибии. Но делегат нисколько не пострадал и только глупо улыбался.

Корасон в панике снова с силой нажал кнопку. Вновь раздался треск, умибийский делегат снова оказался в луче света, но, покачнувшись, продолжал с улыбкой двигаться к Корасону. Ему непременно хотелось поцеловать своего брата по борьбе. Ему вообще хотелось расцеловать весь мир.

Но, к сожалению, черная вязкая жижа на обочине главного шоссе острова Бакья не имела губ и потому не могла целоваться. Бутылка рома шлепнулась в пыль, увлажнив ее, – этот мокрый кружок мало чем отличался от другого рядом – того, чем стал делегат из Умибии. Даже пуговиц не осталось.