— Что? Что ты имеешь в виду? Оукси! — Но в телефоне слышалось лишь потрескивание. — Оукси! — Он уже отключился, оставил меня сидеть в темноте, держа в руке мобильник и глядя на окно.

Вы знаете, какая я хладнокровная — ведь так? Вы знаете, что меня нелегко разволновать. Но этот десятисекундный телефонный звонок меня действительно напугал — бунгало вдруг показалось мне ужасно темным. Вскочив с постели, я неровными шагами прошла на кухню, достала из шкафа первый попавшийся нож и встала в темноте, держа его перед собой. «Пойми меня правильно и все запри». Не зажигая света, я обошла бунгало, держа нож обеими руками, и дважды проверила каждый замок; руки мои дрожали. Проверяя оконные шпингалеты, я действовала очень быстро, лишь слегка отодвигая шторы. Мне не хотелось увидеть лицо, смотрящее на меня с той стороны.

Войдя в спальню, я зажгла свет и оделась, держась спиной к стене — чтобы видеть окно и дверь; руки дрожали так, что я едва смогла натянуть на себя джинсы. Надев туфли, я отправилась в гостиную и там села на стул между окном и передней дверью, все еще сжимая в руке нож. Из головы не выходили окружающие меня гектары леса, которые надвигались на бунгало. В тишине каждый звук усиливался в сотни раз: гудение, доносящееся из сушилки, шаги птиц на крыше. Когда телефон зазвонил снова, я схватила его с бьющимся сердцем.

— Да? Это ты?

— Я у двери. Я собираюсь войти.

Я услышала, как в замке поворачивается ключ. Дверь открылась, и он устало вошел внутрь, бросив рюкзак на пол.

— В чем дело? — Вскочив, я подбежала к нему. — Что происходит? Ты до смерти меня напугал.

Он не ответил, лишь молча стоял, глядя на меня красными глазами. Его футболка была порвана и залита кровью. Кожа под щетиной казалась белесой и какой-то нездоровой. Через минуту из темноты возникла вторая фигура, которая остановилась прямо в дверях, моргая и смущенно оглядываясь. Я не сразу поняла, что это женщина, так как ее волосы были очень короткими и редкими, сквозь них проглядывали участки кожи, а сама она была очень высокой, почти одного роста с Оукси. На ней были ужасное приталенное пальто из искусственной кожи и джинсовая юбка, доходившая до самых кроссовок — вы, наверное, видели такие, с мигающими огоньками, только на этот раз огоньки, кажется, не работали. Когда она повернулась и увидела меня, то сразу подняла вверх руки, как будто я собиралась на нее наброситься.

— Это моя жена, — сказал Оукси. — Он захлопнул входную дверь и запер ее на засов. — Лекс.

Женщина немного успокоилась. Медленно опустив руки, она повернула голову набок, окинув меня подозрительным взглядом. Она бы казалась даже хорошенькой, если бы ее волосы не были подстрижены чем-то вроде садовых ножниц, а выражение лица не было таким замкнутым и угрюмым. Она походила на подростков, околачивающихся в центре города в Обане,[13] нюхая клей, — у нее были такая же бесцветная кожа и круги вокруг глаз.

— Кто это? — спросила я.

— Анджелина, — ответил он. — Ее зовут Анджелина.

— Анджелина?

— Анджелина Дав.

— Анджелина… — Я осеклась. Мне показалось, что я неправильно его расслышала. — Анджелина Дав?

— Его дочь.

Я повернулась к женщине.

— Это правда? — Оукси никогда ничего не говорил о детях. — Это так?

Она не ответила, только настороженно смотрела на меня, словно была готова убежать.

— Эй! — сказала я, помахав рукой, чтобы привлечь ее внимание. — Привет! Я задала вопрос.