Я направился прямо туда, в глубь острова, намереваясь найти временное пристанище под густыми по случаю середины лета кронами.
Под ногами появилась трава, по мере моего продвижения становившаяся всё гуще, стали попадаться небольшие кустарники. Один я узнал: это была гавайская "брусника" под названием "охело" - маленькие бело-розовые ягоды. Я обрадовался: наконец-то - еда! В последний раз я ел утром, ещё в самолёте, так что сейчас просто невыносимо хотелось пожевать чего-нибудь.
Я присел и за несколько минут полностью обчистил обнаруженный куст. Есть хотелось уже меньше, но - всё равно ощутимо. Я посмотрел по сторонам. Нет, больше ничего съедобного в пределах видимости не было.
Я вздохнул и пошёл дальше.
Пристально вглядываясь в туманную пелену дождя впереди, я увидел среди деревьев что-то большое и коричневое, но - неподвижное. Следовательно, это не зверь и вообще вряд ли живое существо. Я направился прямиком к данному объекту - мне просто было интересно узнать, что же это такое.
Вскоре я понял, что это бревенчатая хижина, и невольно ускорил шаг. Вот где переночую! Уже подойдя вплотную, я заметил, что двери нет, а вместо неё зияет пустой тёмный проём, но этом меня не остановило.
Я вошёл внутрь и осмотрел интерьер, вернее, то, что было видно в потоке света, поступающем сквозь прямоугольную дыру в стене. Из мебели там находились лишь грубо сколоченные стол и стул; и на последнем сидел... скелет!
Не к месту вспомнилась шутка про "смертельно убитый труп погибшего мертвеца". Я в страхе попятился, но, выждав пару секунд, убедился, что это обычный человеческий скелет, не двигающийся и вообще не проявляющий никаких признаков жизни после смерти, и снова приблизился.
Скелет сидел, прислонившись к стене и свесив голову (ну, то есть череп) на грудь, одетый в остатки гавайской рубашки и дорогущих брюк, и держал что-то в своей костлявой руке. Взяв это и вынеся на свет, я понял, что человек, чьи кости остались белеть в хижине, умер, сжимая в руке обыкновенную тетрадь в клетку, листов этак на сорок восемь, с модным рисунком на обложке: на красном фоне в центре - надпись "Enter password" и узкий белый прямоугольник под ней, как будто в самом деле для ввода пароля. Пролистав тетрадку, я с удивлением обнаружил, что она исписана почти до конца. А пошарив глазами по полу помещения, я нашёл и то, чем она была исписана, - обыкновенную шариковую ручку.
Я попытался расписать её на своей ладони, но ни одной линии нарисовать не удалось. Очевидно, этот человек умер так давно, что даже чернила засохли от времени. Да и оставалось их вообще-то совсем немного.
Ладно, изучение записок мертвеца можно отложить до утра, а пока надо вздремнуть. День был слишком насыщен событиями, чтобы остаток его потратить на чтение.
Я положил стул набок у входа, чтобы задержать дождевую воду, а то на мокром полу спать будет неуютно; расстелил у стены сдутый спасательный жилет, разделся, выжал вещи, насколько смог (но они всё равно оставались ужасно мокрыми), и залез под импровизированное резиновое покрывало.
Обычно я страдал бессонницей, но сейчас в небытие провалился практически мгновенно.
Ну, вот так я и оказался на острове. Но события следующего дня полностью развеяли мою уверенность в том, что он именно такой, как мне кажется.
Проснулся я рано: солнце только начало подниматься над деревьями. Туч на небе как будто вовсе и не было: вместо мокрой тёмно-серой гадости на востоке полыхал целый спектр красок - тоже, кстати, мокрый; наверное, дождь закончился глубокой ночью, потому как влажность воздуха всё ещё зашкаливала.
Стул всё-таки не сумел сдержать напор стихии, так что очнулся я в огромной луже, в которую превратился пол хижины. Чертыхаясь, выбрался из-под маленького спасательного жилета (под ним приходилось спать, прижав колени к груди), который немного подмок за ночь, отряхнулся от грязной воды (пол вообще-то был земляной), прошлёпал босыми ногами к столу, где вечером разложил одежду для просушки. Огорчённо застонал, поняв, что вещи почти не высохли, особенно пиджак. Ну, ничего: подсушу на себе.
Короткая пробежка по лесу в поисках еды... К счастью, кустов с ягодами в лесу было много; мне даже не пришлось далеко отходить от своего, с позволения сказать, нового дома.
Утолив голод (и, может, даже жажду: в ягодах было много сока), я вернулся в хижину и, взяв тетрадку из рук мертвеца, где я её вчера оставил, и безжалостно смахнув его кости со стула (наверное, на мои просьбы освободить место по-хорошему он не откликнулся бы), погрузился в чтение.
Сначала записи казались мне бредом умирающего маразматика, но вскоре мне стало интересно, а уже через пару минут заметки мёртвого ныне человека читались, как приключенческий роман. Этот неизвестный писал на английском языке, но я понимал почти всё, по ходу придумывая контекстный перевод неизвестных слов и выражений.
"Я, Адам Смит, попал на необитаемый остров.