Манька схватила под руки тяжело раненную Таньку, а в это время Серега в изумлении увидел Фэй, несущуюся к девушкам с копьем наперевес. Запаска мчалась, явно замышляя убить бывшего повелителя и своих подруг. Проклятая предательница! Змею он пригрел на своей груди!
Сергей вскинул пистолет и со второго выстрела попал ей в ногу. Фэй взвизгнула и упала, зарывшись лицом в песок.
Строганов в три прыжка очутился у тела Таньки и бережно принял ее из рук Машки, но было поздно. Пока он стрелял, еще одна стрела попала точно в цель, перебив раненой шейные позвонки.
— Проклятые стервы! — в исступлении закричал Сергей, когда понял, что девушка больше не дышит.
Он выпрямился, гневно глядя на приближающихся папуасок, нравственной дилеммы — стрелять в женщин или не стрелять — для него больше не существовало. «Забыть, что это женщины, бывшие подданные! Теперь они враги. Огонь на поражение!» — скомандовал Строганов самому себе.
Его бывший прайд продолжал приближаться, впереди всех мчалась огромная, почти двухметровая Пенелопа. Серж с ней был близок только один раз, и то по принуждению, не трезвым. Он благоразумно опасался ее неженской силы и неистового темперамента. Теперь она, видно, мстила за то, что король все время избегал ее.
Если бы Серега не смотрел как зачарованный на этого мастодонта, а попытался бы среагировать, возможно, дротики и не поранили бы никого. Но Строганов как загипнотизированный глядел на этот огромный, надвигающийся на него монумент из черной потной плоти. Ни дать ни взять ожившее изваяние работы скульптора Церетели.
Пенелопа метнула дротики одновременно из обеих рук. Зверь баба! Швырнула не задумываясь, и оба в цель, попав прямо в грудь жертве и пронзив тело насквозь. Наконечники торчали между ребрами, и красная кровь брызнула и струилась по спине Маньки.
Это она закрыла грудью, словно телохранитель, своего любимого бледнолицего мужа. Выходило, что на свою голову Серега качественно подготовил и обучил военному делу амазонок, вдов убитых им же самим мужей-людоедов.
Пенелопа выхватила из рук другой бабы еще два дротика, намереваясь в этот раз попасть именно в ту цель, которую наметила изначально. В ее руках было смертельное оружие — обычно наконечники этих дротиков пропитывали парализующим ядом. Сергей первым выстрелил из браунинга. В гигантское тело женщины-монстра ударили три пули, они попали в лицо, грудь, живот, опрокинули фурию на спину. Великанша несколько секунд скребла ногами песок, обливаясь кровью, и затихла, изогнувшись в предсмертных судорогах.
А рядом со Строгановым умирала Машка. Она дернулась в предсмертных конвульсиях и замерла на руках у Сереги, когда он пытался донести ее до лодки, чтобы вынуть из тела дротики и перевязать. Нет, дротики и стрелы действительно были пропитаны ядом.
Ох как страшен мир позапрошлого века! Насилия, убийства, поедание человека человеком! Но вот вопрос: а было ли вмешательство цивилизованного человека в эту первобытную жизнь таким уж благотворным для нее?.. Ведь, кроме плодов просвещения, он привнес в судьбу островитян новую волну насилия. Да и сами плоды просвещения носили сомнительный характер. Пьянство, например. Разве оно улучшило жизнь дикарей? Такие горькие мысли не давали покоя нашему герою после всего, что с ним произошло.
— Эх, Серж, тебе ли, перестрелявшему без малого полсотни туземцев за время путешествия во времени, говорить о жестокости! — обвинял Сергея пессимист.
Тримаран, покачиваясь на волнах, спокойно шел под парусом, а Строганов продолжал размышлять о вечной проблеме добра и зла. Спор этот никак не утихал.
— Но ведь этому есть оправдание, — возражал оптимист. — Ты никогда первым не нападал, а только защищался. Неужели тебе хотелось быть съеденным?
— Конечно, нет! — сдался пессимист.
— Коварство и любовь! Получается, что между любовью и ненавистью существует очень тонкая грань. Любовь и слезы, слезы и любовь. Не жизнь, а сплошные разочарования и расстройства, — вздыхал Сергей. — Когда же наконец будут только счастье, радость и наслаждение?
— А знаком ли ты, мой друг, с любовью? — усмехался пессимист. — В лучшем случае твоя любовь — обыкновенная похоть, заменяющая тебе это романтическое чувство.
— Как же я устал от этих проклятых вечнозеленых тропических островов! — простонал Сергей, поменяв тему. — Живу бестолково, бесцельно. И куда я поплыву дальше, что меня ждет? Сколько можно скитаться?
После того как Сергей убил темнокожую великаншу и подстрелил еще одну наиболее агрессивную тетку, племя вышколенных его же муштрою воительниц под натиском губительных автоматных очередей отступило к спасительным джунглям. Строганов, не стесняясь слез, погрузил в тримаран бездыханные тела своих спутниц, оттолкнул лодку от берега и вывел ее на веслах из акватории, за пределы круглой гряды рифов, через секретный фарватер.