И опять весьма и весьма интересно. Не задержанный, не гражданин, а по-прежнему лейтенант. Ладно, посмотрим, что дальше. Генерал выслушал доклад и с любопытством посмотрел на меня. Представляю его мысли. Выгляжу я хоть и помято, но молодо. То есть мне на самом деле 22 года. Тогда откуда знания о таких личных делах генерала Горбатова? Агент? Но ведь немецкое наступление сорвал, причём нанёс немцам очень существенные потери. Разумеется, для своих возможностей существенные.
Генерал не выдержал первым. Любопытство победило.
– Ну, лейтенант Дубинин? Можешь нам всё это объяснить? Документы у тебя самые настоящие, только их никто не выдавал. Пистолет проходит по всем документам, но вот какое дело. Он должен сейчас лежать на одном из складов Киевского особого военного округа, а он у тебя в кобуре. Воюешь-то ты хорошо, можно сказать отлично воюешь, но вот кто ты такой? И откуда знаешь о разговоре с Ириной Павловной? Ведь об этом известно всего пятерым. Следователю, мне, Ирине Павловне, её дочери и моей жене. Что скажешь, лейтенант?
Я молчал. А что тут скажешь? Читал ваши воспоминания? Так он их ещё не писал. Документы мне друг сделал, историк? Он же и пистолет дал. Только его позвать нельзя, он ещё не родился. Как и я, собственно. А ещё я ничего не понимаю. Вы ведь сейчас должны быть совсем в другом месте. Заниматься переформированием ВДВ. А тут должен находиться генерал-лейтенант Рябышев. К сожалению, его потолок – корпус, что он, к его чести, в конце концов, осознал. Но сейчас-то он должен был принять командование.
Молчание затягивалось. Вполне доброжелательное вначале выражение лиц присутствующих менялось. Генералы и полковники не очень привыкли, что лейтенанты не отвечают на их вопросы. Мямлят, мнутся, бэкают и мэкают – но отвечают. А я молчу. Исключение из общего недовольства составлял полковник в камуфляже, следивший за мной с неприкрытым интересом. И лицо у него тоже знакомое, причём даже больше, чем лицо Горбатова.
Вспомнить я не успел. Командующему надоело моё молчание, и он снова заговорил, уже не так добродушно.
– Ну что ж. Раз лейтенант не намерен отвечать мне, то… старший лейтенант, уведите задержанного. Проведите проверку как положено и…
Закончить он не успел, в помещение зашёл майор с папкой в руках.
– Товарищ генерал-майор, наградные документы на группу Дубинина, как вы просили.
Старший лейтенант тронул меня за плечо и указал на выход. Выходя из комнаты, я оглянулся. Оставшиеся чувствовали себя неуютно, а это совсем ни к чему. Никто из них не виноват в сложившейся ситуации. И я ляпнул первое, что пришло в голову. Любимую фразу нашего детства из «Неуловимых мстителей».
– И тишина. Только мёртвые с косами стоять.
Лица некоторых командиров стали багроветь. А я вышел. За дверью раздался смех, и кто-то произнёс:
– Товарищ командующий, разрешите отлучиться?
Горбатов, видимо, кивнул, потому что вслед за нами вышел тот полковник в камуфляже. И шёл за нами, пока меня не привели на гауптвахту. Ну, понятно, полноценных тюремных камер в штабе не предусмотрели, а «губа» нужна всегда. И в помещение он зашёл следом за нами.
– Товарищ старший лейтенант, дайте нам полчаса.
Особист козырнул и вышел. Без возражений. А я узнал наконец полковника. Ещё бы не узнал. Он же был легендой. Командир 1-го гвардейского парашютно-десантного краснознамённого Варшавского полка особого назначения Герой Советского Союза полковник Доценко. К концу войны командовал дивизией, а в семидесятых был командующим ВДВ. В подростковом возрасте я именно из-за него собирался идти в Рязанское высшее воздушно-десантное командное дважды Краснознамённое училище им. Ленинского комсомола. Потом, правда, пошёл в Киевское общевойсковое.
И что он тут делает? Впрочем, если Горбатов здесь, то и полковнику ничего не мешает. А вот почему его так беспрекословно слушается смершевец – это вопрос. Мне указали на нары, сам легендарный десантник уселся на них же. Посидели, помолчали. Я изучал нары, полковник – меня. Минуты через три прозвучал вопрос, от которого у меня отвалилась челюсть.
– Ну, лейтенант, и из какого ты года?
Если бы не Мишка с его теориями, я бы точно слетел с катушек от всего этого. А так ничего, только слова в горле застряли и вылезать не хотят. Полковник засмеялся.
– Так из какого, товарищ лейтенант?