– Оцепление не снимать, – отрывисто сказал он. – Есть подозрение, что мина не одна. Нужно искать. Выделите людей.
Офицер побледнел, приложил пальцы к фуражке и бросился назад, к своим людям. Шумов с удовлетворением смотрел, как офицер отозвал трех унтеров, что-то втолковал им за минуту, после чего они отдали честь и побежали исполнять приказание.
Костя пересек Миллионную, вдоль по Зимней канавке дошел до Мойки и поймал извозчика.
– К князю Оболенскому, – приказал Шумов, – на Грязную.
7
– Как?!
– Взрыва не будет.
Оболенский облегченно вздохнул.
– Царь в курсе? А его семья?
– Пока нет, – усмехнулся Костя. – Я решил чуть обождать с этим радостным известием. Оцепление Зимнего всё еще не снято. В толпе муссируются различные слухи, но они далеки от реальности.
– Как это понимать?
Шумов закрыл рот рукой, чтобы скрыть улыбку, справился с собой и сказал:
– Знаете, князь. У меня есть одна мысль. Что, если воспользоваться этим взрывом?
– Для чего? – Оболенский наморщил лоб.
– Для того. Вы же давно хотите избавиться от Александра. Не надо бунта, не надо кровопролития. Взять царя под стражу. Тихо, мирно изолировать его от окружения. Спокойно потребовать у него отречения, привести доводы. Главное – многие же поддержат. У царя нет популярности в народе.
Князь приподнял подбородок и свел губы в трубочку.
– Вот вы какой, Константин Владимирович… Насколько вы просчитали ситуацию?
– Считайте, что это экспромт, – заявил Костя. – Вы же ничего не теряете. В случае несогласия правительства, всегда можно будет вернуться к прежнему. К Александру лучше будет идти, когда те, которым вы передадите власть, возьмут ее в свои руки.
– Этот мятеж почище декабрьского будет.
– Ну, какой же это мятеж? Где восставшие? Где стрельба? Где полки на улицах?