5

– Что передать его сиятельству? – лакей упорно, хотя и вежливо, не желал пускать в дом непрошеных гостей непрезентабельного вида.

– Передайте князю, что у нас есть для него сообщение от поручика Шумова Константина Владимировича!

Лакей кивнул и закрыл дверь. Все четверо сразу почувствовали себя неуютно. Стало казаться, что прохожие смотрят только на них и, чем дальше, тем подозрительнее. Что вот прямо сейчас из-за угла выедет казачий разъезд, приставит пики к горлу и препроводит в управу. А уж там следователи возьмутся за них так рьяно, что сразу закуют в кандалы и без всякого суда отправят на каторгу или еще подальше – на виселицу.

Открылась дверь особняка, и лакей величественно показал на вход.

Беглецы прошли холл, поднялись по парадной мраморной лестнице и остановились перед резной дубовой дверью.

– Евгений Петрович просил зайти кого-либо одного, – предупредил лакей. – Его сиятельству неможется, и общество нескольких человек будет ему в тягость.

– Проходите, Константин Владимирович, – Плеханов высказался за всех. – Уж не знаю ваших планов. Надеюсь только, что они реальны. Мы подождем.

Костя кивнул и вошел в душный сумрак.

Судя по всему, попал он в рабочий кабинет хозяина. Стол под зеленым сукном поперек комнаты, тяжелые драпировки на окнах, направляющие свет так, что вошедший оказывался освещен, оставляя кресло за столом в тени. Глаза постепенно привыкали, и вскоре Костя разглядел старика в кресле. Жесткое мрачное лицо, решительный взгляд и явное сходство с тем, кого Шумов видел пятьдесят лет назад. Князь долго и внимательно разглядывал гостя.

– Похож… – наконец подытожил Оболенский свои наблюдения. – Внук?

– Зачем же так, Евгений Петрович? – весело начал Костя. – Может, вам напомнить, что вы сказали, получив на Сенатской письмо от Милорадовича?

Князь побледнел.

– Константин? Вы?! Каким образом?.. – неуверенно выговорил князь.

– Скажем так, нетривиальным. Откровенно говоря, я и сам не понимаю, как оказался здесь.

– Мы думали, с вами что-то случилось. Либо, вы скрылись за границу. Но сейчас вы молоды. Непозволительно молоды. Это странно. Если не сказать больше. Может, я брежу? – Оболенский провел ладонью по глазам, а потом по лбу. – Может, вы умерли, и в вашем лице смерть пришла за мной?

– Нет-нет, я жив. Я просто переместился на пятьдесят лет вперед. И мне требуется некоторая помощь.

– Не понимаю… Пятьдесят лет…