— Ладно — ладно, — сказал я слегка уязвлено, — «Чудище обло-озлобло…», плавали, знаем. [2]

— Траутман, — иронично сказал старец, — а ты уверен, что хочешь со мной обсудить именно русскую поэзию восемнадцатого века?

— Нет, определенно нет, — быстро сказал я. — А скажи-ка мне, Петров, — произнес я. Неожиданно мне понравилось такое обращение. Были в нем и простота, и аристократизм, и стиль, — вот у меня есть пара-тройка довольно дальних знакомых — крупных бизнесменов, и один банкир даже. И птички они, как я понимаю, помельче и не того полета, что вы с Карловичем. Но, как мне кажется, без охраны они никуда. Насколько мне известно, банкир и к любовнице ездит с двумя телохранителями. Пока босс имитирует зачатие, накачанные мальчики ждут у машины, бдительно зыркая по сторонам. И в бизнесе своем эти великие люди занимаются исключительно стратегическими проблемами. А Роберт Карлович пил со мной кофе в забегаловке, и ты со мною на «ты» перешел, скоро совсем, похоже, подружимся.

— Я понятно спрашиваю? — забеспокоился я, сообразив, что на месте Петрова не понял бы ни слова из своей речи.

— Вполне, — кивнул головой Петров, — я присяду?

— Да, конечно. Сделай милость! — Петров очень быстро прошествовал к креслу и плюхнулся в него. Какой-то он бодренький сегодня, подумал я.

— Видишь ли, Траутман, — Петров приступил к ответу на мой сумбурный вопрос, — на сегодня ты и есть стратегическая проблема и для меня, и для Роберта. А что касается охраны, то тут есть три аспекта. Во-первых, личная охрана — это свидетельство статуса, а демонстрировать этот статус хочется только до поры до времени. Во-вторых, два бодигарда реально могут защитить только от уличной шпаны, понимаешь? А в-третьих, кто тебе сказал, что Роберта никто не охранял, когда вы пили кофе?

— Про охрану резонно, — вынужден был согласиться я. А про стратегическое значение ты мне потом еще расскажешь, ладно?

— С радостью, — благодушно улыбнулся Петров. — Кофейку не желаешь?

— Да, с удовольствием, — автоматически ответил я. Мне было понятно, что спрашиваю о какой-то чепухе, и я постарался сосредоточиться, чтобы спросить о важном. Мысли в голове явно решили принять участие в броуновском движении. Они беспорядочно и быстро бегали, пересекались, сталкивались и отталкивались друг от друга. В мозгу возникали десятки вопросов, и я пытался выбрать тот, который поскорее мне поможет понять, что происходит.

— А почему ты решил заполучить меня таким, я бы сказал, силовым методом? Вы же, как я понял, с Робертом Карловичем чуть ли не приятели? — наконец спросил я.

— Роберт запросил бы слишком много за твои услуги, — пророкотал Петров. — Я уже говорил, что сожалею, что пришлось к этому прибегнуть.

— То есть ты решил сэкономить, — полувопросительно произнес я, — сберечь денежки, так сказать. Довольно мелочно, честно говоря.

— При чём здесь деньги, — возмутился старик. — Роберт захотел бы получить описание некой особой секвенции и заставить меня должным образом пообещать, что сам я ею не воспользуюсь. Он уже лет двадцать пытается выцыганить у меня этот рецепт.

— А что это за секвенция такая? — поинтересовался я.

— Траутман, — укоризненно прорычал Петров, — если бы я хотел тебе это рассказать, то уже рассказал бы.

— А что там с нашими с тобой взаимными обязательствами? — решил я сменить тему.

— В любой момент, по первому твоему слову, я доставлю тебя в Москву, — серьезно сказал Петров и добавил, — Но я рекомендовал бы тебе провести пару дней здесь.

— А «здесь» это где? — заинтересовался я.

— Ближайший крупный город здесь Красноярск, — проинформировал Петров.