— Слышь, скоморох? — Спросил героя, военный с узким разрезом глаз. — Ты закон, изданный Ярлом знаешь?

Давид поднял на них непонимающие глаза, и стараясь ответить, как можно вежливей произнёс:

— Простите, но я первый день в вашем городе…

— Значит, дурачком прикидываешься?! — Встрял в разговор другой, тот что покрупнее. — Сказано тебе, закон есть закон! Со всех артистов налог, ежечасно. Так что плати.

— Ребят да я же просто мимо проходил… — Стараясь сгладить созревающий конфликт, заблеял герой.

— Ага, как же! — Хмыкнул узкоглазый, и пнул сапогом медвежонка. — Плати тебе сказано!

— Ребят, может, договоримся… — Начал было герой.

Военный внимательно изучил Давида, его взгляд остановился на покоившиеся на коленях РПК. Прикинувшись парой слов с напарником, он напористо проговорил:

— Пожертвуй на благо города свой пулемёт и три фильтра и можешь быть спокоен.

Давид понимающе кивнул и ответил:

— А вы, значит, выступаете посредниками?

На лицах вояк появились довольные улыбки. Не давая им опомнится, Давид заехал со всей дури в лицо узкоглазого. Военный схватился за разбитый нос и со страхом и удивлением уставился выпученными глазами на героя. Тот, что побольше, несколько секунд с удивлением переводил взгляд то на держащегося за лицо напарника, то на суровое лицо незнакомца. Не давая времени второму Давид, ударил его ногой по достоинству. Он пожалел парня и ударил не со всей силы, но и этого хватило, чтобы военный, онемев от боли, рухнул на землю.

На площади воцарилась гробовая тишина. Раздался первый хлопок, за ним второй и вскоре вся собравшаяся публика вокруг рукоплескала, и свистела. Приняв потасовку за одну из разыгрываемых сценок.

Давид подхватил на руки охреневшего от такого положения вещей Мишу, и поспешил прочь из этого сумасшествия. За спиной раздались крики и топот, и он со всех ног припустил в сторону жилых домов, бесцеремонно расталкивая зазевавшихся.

Пробежавши пару сот метров, и поняв, что за ним никто не гонится, пошёл, жадно ловя носом запахи готовившейся пищи. Пройдя по торговым рядам с полкилометра, он вышел к двухэтажному зданию из крепких брёвен. Под крыльцом лежал лицом вниз пьяный вусмерть молодой гуляка изнутри здания доносились громкие крики и песни. Над входом красовалась вывеска «Джин», герой, немного поколебавшись, зашёл внутрь.

Внутри кабака было черно от тусклого света и густого едкого дыма. Давид зашёл тихо и, стараясь не привлекать к себе внимания сел за свободный стол. На несколько секунд в кабаке притихли разговоры, мужики рассматривали вновь прибывшего, но вскоре забыли про него и журка опять загудела, будто улей.

Здесь дрались и мирились, пели песни и пили спирт. Лавки и столы здесь были деревянные, мощные, тяжёлые, такими в драке не помашешь, да и сломать их намного трудней. За соседним столом завязалась перепалка, перешедшая в драку. Здоровый детина залепил по уху низенькому в годах мужичку. Тот полетел через лавку и остался лежать под ней с неестественной вывернутой шеей. Тут же откуда не возьмись, появились двое крепких парней в белых передниках и потащили тело за дверь.

К герою подошёл худощавый парнишка лет пятнадцати в таком же, как и у тех двоих переднике, и уставился мутным взором.

— Чего прикажете заказать?

Давид кинул на стол пару фильтров и произнёс: