— Но как же… — Начал было Олег. — Ведь их очень много, а вас всего лишь двое. А ты видел их мясника? Они его Малышом называют… это же не человек, а ходячая гора. Да и чем ты собрался на них переться? У каждого из них по ружью припрятано.
— Ну, до схрона ещё добежать надо. — Ответил Давид, глядя сквозь щёлку между досок на смеющихся у костра каннибалов. Мясник по прозвищу Малыш притянул к костру разрубленные куски плоти, и начал накалывать их на вертел.
Сосчитав количество регочущих у костра мужиков, герой тихо пробубнил себе под нос:
— Двадцать шесть у костра, да ещё двое вместе с бабами в избу удалились. Баб в счёт не берём, по любому от страха разбегутся. Ещё должны быть караульные. Стародуб не дурак чтобы оставлять поселение беззащитным. Слышь, пацан, ты знаешь, где они оружие хранят?
Олег озадаченно посмотрел на него, и пожал плечами.
— Я знаю, где они хранят железки. — Прохрипел один из узников.
Давид кивнул Феде и тот, вооружившись ножом, принялся освобождать пленных одного за другим. Узник освобождено рухнул на пол и спустя пару минут, поднявшись на четвереньки продолжил:
— Они хранят своё оружие в избе с вырезанной мордой волка на коньке. Ещё есть четверо дозорных, которые вооружены автоматами и взрывчаткой, но они находиться в паре километров, охраняя периметр от чужаков.
— Откуда ты всё это знаешь? — Удивился Давид.
— Я был одним из них, — не скрывая признался пленник, — до того, как к власти пришёл Стародуб. Я не знаю, сколько я времени пробыл в этом вонючем сарае, но я всё ещё помню, как был головой в этом селе. Но потом сюда заявился это ненормальный, со своими людьми, и он заставил всех нас… О боже я не могу говорить об этом! — Узник прижал свои тощие руки к лицу и тихо заплакал.
Давид терпеливо ждал, подсматривал в щёлочку за пирующими каннибалами, вдоволь отревевшись, бывший голова продолжил:
— Он поместил меня сюда в назидание другим. Не давая мне умереть, и поддерживая во мне жизнь мясом тех несчастных, которые совсем недавно разговаривали со мной. И которых я успокаивал, говоря, что всё хорошо… Умоляю вас, разрешите мне драться рядом с вами! Пускай, моя плоть слаба, а дух сломлен, но я всё равно смогу принести вам пользу…
— Я тоже буду сражаться рядом с тобой! — Воскликнул другой пленник.
— И я! И я! — Подхватили остальные мужчины.
Лишь только один из пленников скептически покачал головой, но промолчал. Это был тот самый мужчина, которого Олег назвал трусом.
Женщина узница безвольно упала на землю, освободившись от оков, и Фёдор, пощупав её пульс, определил, что она мертва. Юбка была зверски разорвана, на ней оголяя грудь и следы насилия на теле. Давид скрепя от злости зубами направился к верстаку и начал придирчиво выбирать себе оружие.
Здешние ножи мало годились для ведения боя, ими скорее было удобнее разделывать туши. Немного поколебавшись, он взял себе в руки кувалду. Сам инструмент был весь облеплен засохшими волосами и кусками кожи. Он повертел её в руках и задумчиво взвесил.
Наступил вечер, а за ним и глухая ночь. Герой вместе с оравой истощённых узников выжидали удобного случая. Небольшой огарок свечи давно уже догорел, так они и сидели в кромешной тьме, выглядывая сквозь щели в досках на улицу.
Тем временем каннибалы закончили свой пир и начали понемногу расходиться по хатам. Вокруг костра валялись пустые баллоны из-под спиртного и многие из них не в силах дойти до своей кровати, падали прямо на землю, и засыпали, оглашая лес громким мужским храпом.
Около костра всё ещё сидел Стародуб, и прикладывался к глиняному кувшину, перекидываясь словами с окривевшими от выпитого Ясенем и Лиственницей. Рядом хлопотала Берёзка. Прислуживая отцу, она, то и дело принося ему всё новые и новые бутыли.