Чувство неминуемой беды усилилось, но снова сидящий на левом плече чёрт заставил его согласиться. Не показывать же всем что он струсил? Засмеют… Ясень, Лиственница и Фёдор поспешно уползли, а Стародуб усердно пригибаясь, повёл героя вниз по склону.
Наваленная с краю поляны куча дров, стала удобным обзорным пунктом. Давид залёг около широкой деревянной колоды, целиком и полностью залепленной зелёными мухами. В колоду был воткнут огромный топор с залитой кровью ручкой, и поржавевшим лезвием.
Из одного из домов вышел здоровенный мужик в затёртой рубашке и без штанов. Мужик зевнул, жутко перекосив харю, и почесал своё брюхо.
Позади послышалось шуршание. Герой повернулся назад и увидел стоящего во весь рост Стародуба с длинным поленом в руках. Короткий замах, и смазанная картинка, это всё что успел увидеть Давид. Дальше была яркая вспышка и звонкий хруст черепа. Он провалился в тягучее, будто смоль небытие.
Голова трещала, будто по ней молотили перфоратором. Герой болезненно моргнул глазами. Сквозь выступившие слезы осмотрелся, завертев головой. Перед глазами всё двоилось. Попробовал пошевелиться, но обнаружен, что крепко связан, к тому же пальцы на заведённых за спину руках не слушались. Перед лицом появился перепачканный грязью берц и послышался знакомый голос:
— Проснулся? Спящая красавица ты наша!
Крепкие мужские руки подняли его затёкшее тело и посадили сидя. Зрение понемногу приходило в порядок, и из размытого чёрного пятна плавно вырисовалась ухмыляющаяся рожа Стародуба. Давид повёл взглядом по сторонам и обнаружил, что он находиться около затухающего костра.
Красные угли, ещё не прогорев отдавали сильный жар, и он почувствовал, как начинают пригорать его волосы на голове. Вокруг костра были раскиданы толстенные брёвна. На этих самодельных лавках, сидели и усмехались ему множество людей. Мужчин герой насчитал не меньше двадцати, также около костра сидели три дородных женщины, а мимо то и дело пробегали двое ребят лет восьми, а может десяти.
Он сидел в самом центре и жар от углей больно опекал его кожу. Один из ребят, пробегая мимо, зарядил его по затылку какой-то самодельной деревянной игрушкой. Давид стиснул зубы от боли, а одна из женщин подозвала детей к себе и начала им что-то нашёптывать, гладя по их маленьким головкам.
— Где я? — Разлепил непослушные губы Давид.
— В моей деревне. — Улыбаясь, ответил Стародуб. — Как говориться добро пожаловать!
На вертеле крутились нанизанные куски мяса, капая на угли расплавленным жиром. Двухметровый не в меру жирный мужик, крутил вертел, то и дело, тыкая в мясо лезвием длинного ножа. Почёсывая свой вываливающийся из-под рубахи огромный живот, он, казалось бы, не замечал никого вокруг себя, смотря на мясо, тупыми поросячьими глазками.
— Эй, Малыш! — Обратился бородач к толстяку. — Сходи в хлев, притяни кого-нибудь, я хочу показать дорогому гостю нашу гостеприимность.
— А кто за мясом присмотрит? — Не выпуская из рук вертел ответил Малыш.
— Присмотрят не переживай. Выбери того, кто дольше всех маринуется, и инструмент захвати.
Толстяк грузно заковылял в сторону небольшого амбара, отворив дверь, он пригнулся и шагнул внутрь. Герой молча наблюдал за происходящим. Окружающая обстановка начинала ему нравиться всё меньше и меньше.
Из дверей амбара, сначала показался скрюченный, раздетый наголо человек, а следом за ним наружу выплыло грузное тело Малыша. Толстяк одной рукой задирал вверх связанные за спиной руки жертвы, да так, что бедолага кричал от боли. Во второй руке он сжимал здоровенный топор с маленькой рукояткой. Такие в бою не используются, они не заменимы при разделке туш.
Мужчина был весь запачкан грязью и калом. Завидев сидящих около костра людей, пленник попытался упасть на землю, но толстяк не дал ему это сделать. Задирая его скованные руки вверх, он выламывал их из суставов, причиняя тем самым адскую боль пленнику, и не давая ему упасть.
Малыш подошёл к стоящему неподалёку дереву и задрал руки мужчины вверх, зацепив их за свисающее с веток, крюки на цепях. Жертва перегнулась вдвое, и уставившись в землю тупым взглядом жалобно захрипела. Толстяк взвесил в руках своё орудие, и попробовал ногтем остроту лезвия. Он на секунду повернулся к Стародубу и когда тот согласно кивнул, размашисто взмахнул топором. Голова пленника освобождено покатилась по траве, и уставилась в небо безжизненными открытыми глазами.
Двое детишек наперегонки пустились к бьющемуся в конвульсиях телу, сжимая в руках вырезанные из дерева кружки. Подставив под хлыщущий из раны на шее поток свою посуду, они, дерясь за место, наполнили свои кружки, и принялись удовлетворённо лакать содержимое. Одна из женщин громко прикрикнула на них, чтобы аппетит не портили. Допив содержимое кружек, дети приступили к более интересному занятию, пинанию головы несчастного. Малыш, вытащив из-за пазухи маленький нож, приступил к разделке.