Я забегаю в дамскую комнату, стараясь управиться поскорее. В кабинке на полу разлита вода или что похуже. Двумя пальцами я закрываю за собой перегородку и мою руки, рассматривая отражение в зеркале. Впервые за последние несколько дней мои глаза блестят. И даже веснушки не смущают своим количеством. Тем более, когда я точно уверена, что Шон от них просто без ума. Сегодня, определённо, удачный день!

Я бросаю салфетку, которой вытирала руки, в мусорную корзину и, шагнув от бедра, широко распахиваю дверь, как вдруг кто-то хватает меня, закрывая рот. Я инстинктивно выгибаюсь, словно лопнувшая гитарная струна, стараюсь вырваться, но меня продолжают тащить в темноту служебных помещений. В голове беспорядок из сталкивающихся друг с другом вопросов, догадок и животного ужаса.

— Успокойся, это я, — тихо произносит Ник и, не отпуская, приближается губами к моему уху. Его голос превращается в тихий шепот, и дыхание, касаясь шеи, посылает колючие мурашки вниз по позвоночнику. — Прямо возле входа трое, один прочесывает зал. Я поставлю тебя на пол, и ты будешь делать так, как я говорю. Ясно?

Сглатывая не успевшие выступить слезы, киваю.

— Уходим. — Ник отпускает меня и надавливает рукой на спину, заставляя пригнуться. Выглядывает из-за угла и качает головой. Значит, в сторону торгового зала двигаться нельзя. — Через запасной выход.

И тут я, наконец, замечаю мужчину в черном костюме. Он показывает фотографии одному из работников магазина, и тот ему что-то отвечает. Но ведь агент только что подошел, еще несколько секунд назад Ник не смог бы его увидеть, даже имей он втрое улучшенное зрение.

— Ник, — тяну я. Но Ник открывает дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен», и заталкивает меня внутрь.

— Как ты их заметил? —спрашиваю, пока мы бежим вдоль рядов склада с садовыми удобрениями и сложенными на паллетах мешками.

— Почувствовал, — произносит он.

Я открываю рот, но медлю.

Это что, шутка такая?

Я поворачиваюсь в его сторону, но тут же спотыкаюсь о груду сваленных на полу палаток для кемпинга, зацепившись за одну из них ногой.

— Стой!

Ник хватает меня за руку и тянет вниз. «Тише», — показывает он, поднося палец к губам. Не понимая, откуда ожидать опасность, я послушно жмусь к его спине. «Двое», — говорит он беззвучно и кивает на дверь.

Совсем близко скрипит ботинок, эхом отдаваясь в тишине. Я задерживаю дыхание. Кто-то из преследующих нас наступает на что-то шуршащее, возможно обрывок упаковки. Я дотягиваюсь до руки Ника, моя собственная дрожит. Хватаюсь за его локоть, словно он спасательный круг. Плот в открытом море. Не переставая вглядываюсь в его лицо, и то, что вижу там, мне совершенно не нравится.

«Еще два», — показывает он, поднимая вверх пальцы и кивая в противоположную сторону. Сквозь щели в паллетах я вижу людей в черных военных костюмах, на плече которых нанесен логотип в виде птицы. Они похожи на тренированных солдат. И пришли явно за нами.

Желудок подпрыгивает к горлу, а в голове бьется мысль: «Все кончено! Нас убьют!» Как бы Ник не был подготовлен, вероятность, что он справится в одиночку, практически нулевая. Я замираю, стараясь не то, чтобы не шевелиться, даже не дышать. Пытаюсь осторожно разогнуть ногу, которую безжалостно сводит судорогой от сидения в неправильной позе, но Ник тут же кладет на нее руку, приказывая не шуметь. Его ладонь словно раскаленное железо.

В соседнем ряду раздаются шаги, негромким эхом отражаясь от стен. Тень одного из мужчин медленно движется в нашу сторону. Ник достает из ботинка нож. Я закрываю рот рукой, чувствуя, как нехорошо вдруг становится в животе и упираюсь дрожащими руками в холодный бетонный пол. «Дыши», — приказываю я своему телу, словно оно может забыть.

— Остальные пойдут по восточной стороне, — шепчет Ник, и я не могу понять, откуда ему это известно. — Ви, слушай внимательно. — Ник наклоняется ко мне так близко, что кажется, не говорит мне на ухо, а просто дышит, вкладывая слова прямо в разум. — Когда я скажу, ты со всех сил побежишь к служебному выходу на крышу. Не останавливайся и не оглядывайся. Поняла?

— Я не смогу… — мое тело почти полностью парализовано страхом, так, что я даже эти слова выдавливаю с трудом.