— Он разрешил.
— Что?.. — подняла брови Ив.
— Мы разговаривали недавно, — объяснил Тиан. — Я… пока не готов рассказать, о чём, но Вайториус отдал обратно моё слово. И разрешил навестить тебя.
— Ох, Фред, — рассмеялась шаманка, качая головой. — Интриган. — Собеседник помрачнел, услышав её смех, и Ив запнулась, не понимая, в чём дело.
— Прости, — поморщился Тиан. — Ревную.
— Что?.. — Она давно так не изумлялась. — Защитница, да у Фреда жена и четверо детей!
— Это неважно… — начал мужчина, но Ив не дослушала, возмутившись:
— У тебя, между прочим, тоже жена и дети, а ты зачем-то пришёл! Да и… ты же видишь, какой я стала. Я, скорее всего, выгляжу старше твоей матери.
— Иви, моей матери уже нет в живых.
— Да?.. Прости, не знала.
— Это случилось давно. Её очень подкосило то, что император уволил отца с должности главного дознавателя, ещё и назначил нетитулованного. Тогда сначала заболел и умер отец, а потом и мама.
— Прости, — повторила Ив. — Мне жаль, несмотря ни на что. Мои родители тоже умерли, но совсем недавно. И по меркам не-магов они были уже очень старыми людьми.
Тиан кивнул, а потом неожиданно попросил:
— Расскажи, как ты жила, а то я совсем ничего не знаю.
— Ты ради этого пришёл? — тепло улыбнулась ему Ив. Он ответил такой же тёплой, но чуть неуверенной улыбкой.
— В том числе. Расскажешь?
Она пожала плечами.
47
Это был странный вечер, но Ив приняла его таким. Она поняла, что Тиан не готов к откровенному разговору, поэтому просто рассказывала, какой была её жизнь, вспоминая обо всём, а он слушал с жадностью, словно человек, добравшийся через пустыню к роднику. Напрягался, когда она говорила про Фреда, и Ив это было немного смешно. Хотелось даже подразнить Тиана, сказать ему, что Фред к его присутствию в памяти Ив всегда относился гораздо проще. Но промолчала. В конце концов, кто она такая, чтобы подтрунивать над архимагистром Алтериусом, заместителем главы охранителей?
А архимагистр Алтериус слушал её историю, почти не дыша, как дети слушают безумно интересные сказки, и глаза его мягко и тепло блестели. Только глаза и остались такими же, как прежде — сине-серыми, будто вечернее небо, и совсем не постаревшими. И взгляд, открытый и прямой, тоже принадлежал её Тиану. Её единственному Тиану, которого она продолжала любить так же искренне и пылко, как в юности.