— Ваш Конрад де Байс проявил незаурядное мужество при этом, — сказал Ли.

Руди кивнул.

— Я разговаривал с ним. Он был просто в восторге. Там, в наше времени, нет места для кавалерии, там слишком много артиллерии, слишком много бронированных машин.

— Неудивительно, на фоне ваших таких ужасных войн, — сказал Ли. — Я рад слышать, что хоть лошади, по крайней мере, находятся подальше от сражений в вашем времени. Ведь они не могут выбирать, идти ли им в бой, как это делают мужчины.

— Это правда, — сказал Руди.

Ли поразмышлял чуть-чуть, прежде чем снова заговорить.

— Вы сказали, что пока повлияли на ход войны только в малой степени.

— Да.

С лица Руди исчезло выражение непроницаемости игрока в покер. Он изучал Ли так же напряженно, как Ли изучал его, и не пытался скрыть этого. Ли ощутил себя снова в Вест-Пойнте — и не преподавателем, а курсантом. Он понимал, что Руди знает о нем все, что сохранила история, в то время как он знал только то, что Руди решил сообщить о себе, своей организации, и ее целях. Выбирая слова с большой осторожностью, Ли заговорил опять: — Сейчас у вас есть знания о ходе кампании следующего года, но ведь ваши знания в дальнейшем будут уменьшаться по мере наших побед. События будут отличаться от того пути, по которому они развивались бы без вашего вмешательства. Это ведь так, насколько я понимаю?

— Да, генерал Ли. Это очевидно, и вы совершенно правы. Мои друзья и я, надеемся и ожидаем, что Конфедерация Штатов станет мощным оплотом свободы, а положение белого человека по всему миру будет крепче, чем в нашей собственной истории.

— Возможно, — сказал Ли, пожимая плечами. — Положение у нас сейчас довольно непростое. Поэтому надо, чтобы наши генералы, в том числе и я, получили как можно более точную информацию о планах федеральных войск на ближайшее время — тогда мы можем извлечь максимальную пользу из того, что вы знаете.

— Я буду рад предложить вам проект того, что армия Потомака планирует делать, — сказал Руди. — Один из наших людей сделает то же самое для генерала Джонстона в отношении армии Теннесси. Другие фронты не так важны.

— Да, действительно, у Джонстона и у меня — две главные армии на нашем театре военных действий. Я с нетерпением жду ваш проект, мистер Руди. Для меня важны сведения о том, как начнется кампания в этом году. После этого — я прекрасно понимаю — все изменится, и мы должны будем полагаться только на доблесть наших солдат. Армия Северной Вирджинии никогда не подводила меня — уверен, так будет и дальше.

— Вы можете рассчитывать на еще одну вещь сейчас, — сказал Руди. Ли вопросительно посмотрел на него. Тот сказал: — АК-47.

— О, конечно, — сказал Ли. — Я уже начал воспринимать все это, как должное. Мистер Руди, теперь я получил ответы на некоторые из тех вопросов, которые приводили меня в недоумение в течение долгого времени. Спасибо за то, что дали их мне.

— Со всем почтением, генерал.

Руди встал, собираясь уходить. Ли также поднялся. В это время боль в груди нанесла очередной сильный удар. Он пытался преодолеть ее, но получалось плохо. Увидев его исказившееся лицо, Руди сделал шаг по направлению к нему и спросил: — С вами все в порядке, генерал?

— Да, — сказал Ли, хотя ему пришлось приложить изрядные усилия, чтобы продавить слова из горла. Он едва взял себя в руки.

— Да, все в порядке, мистер Руди, благодарю вас. Я давно уже не молодой человек, так что последние несколько лет, время от времени, мое тело напоминает мне об этом.

Он вдруг понял, что Руди должен знать год, а возможно, день и час, в который он должен был умереть. Честно, он не собирался выяснять это; о некоторых вещах лучше быть в неведении. И тут же ему пришло в голову, что если история сражений и народов могла меняться, то и продолжительность жизни какого-нибудь человека могла быть иной. Эта мысль ему понравилась. Он не хотел быть просто цифрой в пыльном тексте, и быть исторически обреченным на неподвижность, как бабочка в коллекции натуралиста.