Настя похлопала рукой по кровати рядом с собой, — Давай, клади её сюда, — и я, с замирающим сердцем, положил малышку рядом с ней.

— Что, очень больно?

— Не то слово! — Настя болезненно поморщилась, — Такое чувство будто меня долго пинали берцами, и через раз по интересному месту.

Тут я услышал звук открывающейся двери и оглянувшись встретился взглядом с сестрёнкой и матерью. Одетые так же как и я, они тихонечко подошли к кровати и с тревожно-восхищённым видом уставились на малышку.

Шагнув за спину Саше, я не удержался, тихонько сказал ей на ухо, — Баба Саса… — за что был мгновенно вознаграждён тычком локтя под дых!

Мама шикнула на нас, и тихонечко спросила у Насти:

— Ну ты как?

Та счастливо и утомлённо улыбнулась:

— Живая. По крайней мере, местами, — и, обращаясь к сестре, добавила, — Раз папочка приехал, чтоб к осени был братик или сестричка!

Саша приобрела пунцовый оттенок, а мы с мамой вцепились себе в челюсти чтобы не заржать в голос. Видимо разбуженная нашими разговорами, малышка открыла глазки, поводила ими по сторонам и, пошевелив губками, заснула снова. Минуты три мы сидели абсолютно тихо, сдерживая даже дыхание, а потом мама полушёпотом сказала:

— Заснула. А имя ты ей уже выбрала?

Настя кивнула, — Я хотела её Сашей назвать, но мамочка против.

— И правильно, — согласился я, — вчера Оли раз пять вдвоём отзывались.

— Ну тогда Алевтиной, Алечкой. У меня по жизни только два родных человека — мамочка и бабушка Аля, — у Насти заблестели глаза.

— Хорошо, — сказала Саша, — значит будет Алечка.

Тут мама перенесла своё внимание на меня.

— Леший, а ты как сумел быстрее нас здесь оказаться?

Настя хихикнула.

— Он молодчина! Всё это время был рядом со мной.

Изумлённые взгляды сестры и мамы скрестились на мне, и я почувствовал что краснею.