– Безусловно, – отозвался комментировавший, – к сожалению, эта запись не показывает его смерть. Но несколько источников независимо друг от друга подтвердили его смерть.
– Им можно доверять? – не унимался хозяин.
– Да. Исцеляющая сфера Града не приняла тело графа, констатировав повреждения несовместимые с жизнью. Это слышали многие. Так что сомнений быть не может.
– Это хорошо, – помолчав, сказал хозяин, – предлагаю приступить к выполнению нашей миссии, – он помолчал ещё, – час пришёл, господа. Вы все знаете что делать.
Все молча понялись и вытянули перед собой правую руку со сжатым кулаком.
– Настал час восстановить справедливость, – негромко, но уверенно проговорил хозяин.
Пробуждение наступало рывками. В короткие моменты прояснения я чувствовал сильную головную боль, а потом опять проваливался в спасительный сон.
Где же я так надрался? Господи, больше никогда не буду пить. Честное пионерское! Во рту нагадили сто кошек, в ушах пренеприятно скрипит и что-то тюкает в затылке.
Всё-таки я проснулся, а зря. Ну, почему просыпаешься не по своей воле, а по велению каких-то злых сил? Я бы на похмелье ни за что не просыпался. Спал бы и спал, пока не пройдёт всё само собой. Боже, что же это скрипит-то так? Приоткрыв тяжёлые веки, я как в тумане рассмотрел крепкий стол, за которым сидела девочка лет десяти и увлечённо рисовала. Скрип её карандашей и отдавался колоколом в моей голове. Я закрыл глаза, стараясь отвлечься от этого неприятного звука.
Где же я так набрался-то? Мы с Витькой и Иркой поехали на природу. К кому? Фиг его знает. Сидели, жарили барбекю… Точно. Фарг ещё смеялся, что вовремя мы приехали, мясо как раз поспело. А кто этот негр? Чей-то дядя. Ясно. К нему мы, видимо, и ехали. Но когда же я напиться-то успел?
Там ещё негры были. Много. Программа для туристов. Да, они там ещё какой-то ритуал готовили для показа. Скоморохи долбанные.
Но если я влёжку упился, Витёк должен быть точно таким же. В этом мы с ним не раз соревновались, но так и не выяснили кто крепче. Я открыл глаза и сказал:
– Девочка, ты могла бы не рисовать? – голос прозвучал тихо и как-то со стороны. Как будто это вовсе и не я говорю. Девчушка перестала рисовать и внимательно посмотрела в мою сторону, – спасибо, – прошептал я.
– Ой, дядя Алекс очнулся, – она положили карандаш. – Я сейчас дядю Идара позову, – девчушка соскочила с массивного стула и закричала, – ма-ам, дядя Алекс очнулся!
Твою же мать! Ну чё так орать-то? Меня немного покоробило, что девчонка назвала меня Алексом. Не дядей Сашей, а дядей Алексом. Нет, я не против, когда так называют друзья, даже привык и на другое не претендую, но вот так, чтобы незнакомая пигалица… Ладно, забыли.
Девочка выскочила из комнаты, хлопнув дверью, отозвавшеюся в моей голове очередным атомным взрывом боли. Блин, очухаюсь, всыплю этой сиделке ремня по мягкому месту!
– Ма-ам! – неслось из-за дверей.
– Ну шо ты орёшь?
– Дядя Алекс очнулся, – прозвучал виноватый детский голосок.