Когда Бурцев вылез наружу и разложил перед княжной нехитрые харчи, полячка, наконец, перестала хлюпать носом. Но есть с земли отказалась. Пришлось наскоро изваять из слетевшего колеса, подушки и более-менее чистой тряпицы некое подобие стола.

Ели в полном молчании. За неимением воды закусывали лепешки и сыр снегом, который и растопить-то было не в чем. И что хуже – не на чем: с огоньком тоже возникли проблемы. Василий не курил, потому спичек и зажигалок в его карманах сроду не водилось. А походные костры для княжны разжигали кнехты и слуги. У самой полячки не нашлось даже захудалого огнива.

Бурцев, правда, старался выбирать снежок почище. Но весной даже самый чистый снег оказывается грязен, и на зубах неприятно похрустывало. В общем, трапеза получилась явно не с княжеского стола. Аделаида поначалу воротила нос от скудного ужина, однако в итоге умяла большую часть уцелевших припасов.

Теперь полячка не выглядела расстроенной. Панночка повеселела настолько, что сама возобновила прерванную беседу:

– Я до сих пор ничего не знаю о тебе, русич Вацлав. – она старалась говорить по-прежнему надменно, но скрыть любопытства не смогла.

«Женщины – они везде одинаковы», – глубокомысленно заметил про себя Бурцев.

– Что именно тебя интересует, княжна?

– Все то же. Кто ты такой? Я уже поняла, что не рыцарь. Может быть, дружинник? Нет, вряд ли… Воины из княжеских дружин тоже обычно придерживаются законов чести. По крайней мере, при общении с дамами.

Намек понятен. Опять начинаются лекции об этикете…

– Скорее всего, ты кнехт, отбившийся от какого-то отряда, – продолжала рассуждать княжна. – Или дезертир. А что, очень даже возможно!

Ее лобик, на котором уже вскочила небольшая шишка, хмурился. Высочество изволит думать вслух, причем ничуть не интересуясь реакцией объекта своих дум.

– Или ты разбойник? Много ведь сейчас лиходеев развелось. Или просто мужлан, вообразивший себя невесть кем?

Да, проницательностью дочь этого, как его… Белого Лёшки явно не блистала.

– Не угадала, княжна, – усмехнулся Бурцев.

– Тогда кто же ты?

– Отряд милиции особого назначения. Слыхала о таком?

– Милиция? Мужицкое ополчение, что ли? – поджала губки полячка. – Ну, конечно, я так и знала!

Бурцев раздраженно сплюнул:

– Все, хватит болтать, спать пора. Завтра подъем до зари, так что лезь-ка ты в свою телегу, княжна. Я чуть попозже лягу.

Это «чуть попозже» он намеревался растянуть часов до четырех утра. Бурцев не лгал, когда говорил Аделаиде, что преследователи не станут искать их ночью – он, действительно, на это расчитывал. Переться вслепую ночью, по непроглядной лесной чащобе, рискуя сбиться с дороги и заблудиться, неизвестные всадники в дурацких масках не станут – не идиоты, авось. Но и беспечно завалиться дрыхнуть в незнакомом лесу тринадцатого века тоже было бы крайне неразумно. Мало ли кто здесь шастает, кроме «тартар». Аделаида упоминала про разбойников-лиходеев. А эти-то могут знать местные дебри, как свои пять пальцев. И опять-таки волки. Крысы…