– Боюсь, мы опоздали с этими бумагами на месяца два! Паралич! В Петрограде хозяйничает Совет депутатов. Шайка с Троцким во главе. Тысячи митингов. Уже шутка гуляет «При Романовых мы триста лет молчали и работали, теперь будем триста лет говорить и ничего не делать». Какое-то поветрие! Все выступают и говорят, говорят… Причём все без исключения несут полную херню! От Троцкого до последнего солдатского депутата. Нет на них Корнилова!
– Мы можем продемонстрировать бумаги на очередном заседании Совета министров!
– Какие министры? Власть правительства распространяется разве что на дворников у Мариинского Дворца. А Керенский… Не удивлюсь, если окажется, что он тоже… инфицирован… немцами. И что, на него тоже могут быть такие же бумаги?
– Следственное управление? Прокуратура?
– Дупель «пусто»!
– В прессу? Сразу в несколько газет?
– Газеты?!
– Но не листовки же на стенки. Уж очень специфический материал. «Транши», договор с Лениным… Это на немецком языке. Требуются разъяснения.
– Армия! Но кто? Краснов под арестом, генерал Духонин в Могилёве мнётся…
– Послушайте, Пётр Моисеевич, здесь в Петрограде генерал Лечицкий. Очень авторитетен в aрмии. Давайте поедем к нему.
– Нет, встречаться с ним должен славянин.
Санкт-Петербург. Смольный. Штаб. Комната Председателя Петроградского Совета Адольфа Иоффе. Утро
Карта Петрограда. Торчат флажки, закрашены некоторые участки. Иоффе в бухгалтерских нарукавниках ставит ещё один флажок. Именно он курирует раздачу оружия, демонстрации, создание отрядов Красной Гвардии. В комнате сидит группа агитаторов, координаторов из районов Петрограда. Даётся разнарядка на день. Крыленко37, Чудновский38, Подвойский39, Дзерэинский40, Бонч-Бруевич41 и др.
– Товарищ Крыленко! Завтра с утра в казармы бронедивизиона. Вместо одиннадцати броневиков, они выпустили из гаража шесть! А вам, Подвойский, на Путиловский завод. Колеблются! – Иоффе поворачивается к Дзержинскому: – Феликс! Уважаемый! Не сочти за… Но идти агитировать солдат в таком виде…
Действительно на Феликсе Дзержинском полосатые брючки, бордовая жилетка, приталенный сюртук, галстук бабочка. Расфуфыренный шляхтич.
– Всё сам пошил! – заявляет гордо Дзержинский.
ДИКТОР:
Дзержинский Феликс, 40 лет – боевик, агитатор. В общей сложности провел 11 лет на каторге и в ссылке. В дальнейшем руководитель главной карательной организации страны ВЧК – КГБ. Умрёт в 1926 году. Официальная версия – инфаркт.
– Шикарно! – восхищается Иоффе. – Поздравляю! Но… Посмотри на Крыленко. Дорогой Бонч! – обращается к Бонч-Бруевичу: – Обеспечь Эдмундыча шинелкой и всем что положено. Завтра у Вас, товарищ Дзержинский, выступление на митинге в Кексгольмском полку. Там много польских солдат…
Иоффе передаёт разнарядку по броневикам Крыленко. Тот читает.