– Не надо… – раздался женский голос.
Линда резко повернулась. Аннет сидела на диване. У ее ног валялся шерстяной плед.
– Тебе все равно не поверят.
Донован вышел последним, ободряюще кивнув Полу на прощанье. Андерсон проводил астробиолога вежливой улыбкой, но стоило затемненным дверям с тихим шипением за ним закрыться, с облегчением вздохнул. Ему тяжело было постоянно находится среди, по большому счету, малознакомых взрослых людей. Нет, они вели себя по отношению к нему по-дружески, ни словом, ни взглядом, не показывая своего превосходства. Нет, конечно же, нет. Но все равно Пол чувствовал себя в их обществе некомфортно. По своему характеру он был индивидуалистом. Прекрасно обходился без общества, мог днями напролет заниматься своими любимыми эмбриомеханизмами, или просто читать, и необязательно научную, литературу. Единственным исключением была Линда. Его она притягивала своей непосредственностью, взрывным и, прямо сказать, авантюрным складом ума. Да и, пожалуй, тут на Паломнике он хорошо поладил с Владимиром Кузнецовым. Возможно, сыграла роль общность их интересов. Инженер-кибернетик, был технарем от Бога. Он чувствовал механические взаимностью. Видимо, не зря Кузнецов еще до того, как попасть на «Стрекозу» пять лет проработал в кампании «IT- Securities», где занимался обучением и тренировкой бортовых компьютеров космических кораблей, другими словами, воспитанием искинов. Почему Кузнецов оставил эту престижную работу и приписался на заурядный шаттл, Пол не знал. Владимир не распространялся по этому поводу, а Пол из деликатности не стал лезть к нему с расспросами.
Первым делом Андерсон решил взяться за пищевой синтезатор. Настройки аппарата слетели, и, промучившись пятнадцать минут, Пол сумел выжать из него лишь малоаппетитный расползающийся в руках сэндвич. По вкусу он походил на концентраты, которыми все питались с момента высадки на планету. Выбросив добрую половину сэндвича в утилизатор, Пол решительно направился в серверную. У него были свои соображения, как можно попытаться восстановить архивную память информационных накопителей, но не было уверенности в успехе, а объяснять кому-то, что именно он собирается делать Полу, не хотелось. Вооружившись обычной электрической отверткой, он принялся методично вскрывать защитные кожухи блоков памяти.
После получаса кропотливой работы, вскрыв не менее дюжины накопителей, отыскал, на его взгляд, наиболее уцелевшую после энергетического скачка нейросеть. Достав из-за пазухи маленький контейнер с биофлешкой, он активировал механизм и осторожно прилепил его к оголенному центральному стволу.
Отойдя в сторону, Пол с хрустом потянулся, разминая порядком затекшую спину – теперь только оставалось ждать, приживется ли его биофлешка к нейросистемам накопителя.
– Вот, ведь! – он хлопнул себя по лбу. – дубина я стоеросовая! – Это было любимое выражение его прабабки. Применялось оно, понятное дело, только в его сторону, правда, временами небезосновательно. – А на чём, спрашивается, мне считывать флешку?
Информационная сеть Центральной была полностью выведена из строя. Все стационарные компьютеры тоже сгорели. Попросить Владимира, чтобы прислал с Маккейном аппарат со «Стрекозы»? Слишком долго, да и опять придется объясняться. Тем более объяснять что-либо Маккейну. Он откровенно раздражал Пола не только своими фривольными заигрываниями с Линдой. Особенно бесило, когда девушка принимала эту игру. Андерсон вообше не понимал, как Маккейну удалось настолько обаять Линду, что та пригласила в их маленькое сообщество первого встречного. Да ещё и защищала Джона, когда Пол выражал неудовольствие по поводу его присутствия. Неужели им так плохо было вдвоём? И это, ведь, с подачи Маккейна они оказались на Паломнике. И вообще, странный он, этот Джон. Несколько раз Андерсон замечал, какие их новый знакомый испытывает проблемы, общаясь с кибернетическими устройствами. Временами техника его вообще не видела, словно не могла распознать идентификационный чип. Вроде бы, есть человек, и в то же время – его нет.
«Нет, надо найти другой вариант!». Пол вспомнил, что на складе в лабораторном секторе ему вроде бы попались на глаза несколько новеньких упаковок с системными блоками. Тогда он не обратил на них внимания, но теперь это сулило возможности. Пол помедлил. Отсюда до склада минут пять, не больше, если воспользоваться передвижной платформой. На поиски тоже минут пять-семь и обратно. Итого, от силы семнадцать минут.
Пол покосился на огонек связи, горевший ровным зеленым светом. Оставить пост на семнадцать минут? Парень колебался, лихорадочно ища решение. Можно, конечно, синхронизировать приемник с его браслетом-коммуникатором, но если сигнал будет слабым, то есть риск пропустить передачу.
– Ладно, была-не была! – Пол подбежал к пульту и с ловкостью пианиста ввел индификационный номер своего браслета, – успею!
Он вскочил на водительское кресло платформы, вдавил в пол акселератор. Раздвижные двери пульта связи едва успели распахнуться перед рванувшей на них машиной.
Первая заминка произошла еще при подъезде к «Стрекозе». Искин корабля категорически отказался их пропускать. Пришлось вызывать Кузнецова. Инженер-кибернетик долго извинялся за непредвиденный сбой в системах «Стража». Ему потребовалось время, чтобы подняться в рубку управления и занести в память корабля новые данные о приоритетах. После этого искин на время снял защиту, и они оказались на борту корабля.
– Я Пола, Линду и Джона Маккейна сразу добавил в систему, когда вы уехали, – в который раз уже повторял Кузнецов, – Должен был и ваши тоже, а потом закрутился, из головы напрочь вылетело проверить, вот она и взбрыкнула. – он почему-то говорил об искине в женском роде.
«Если бы ты еще на „Пифагоре“ следовал инструкциям, – почему-то подумал Гарднер, – то этих детей с нами сейчас не было».