— Таких, как ты, больше нет, тетя.
Смеясь, Грейс согласилась:
— Это уж точно, миленькая.
— Правда-правда, — настаивала Кейт. — Мама сказала, что, когда Бог сотворил тебя, он разбил форму.
Грейс услышала, как вспыхнувшая Эмити издала смущенное восклицание, и пожалела о бестактных словах Катарины, но не из-за себя, а боясь, что девчушке за них попадет.
— Мама, но ты ведь действительно так сказала, — защищалась Кейт. Потом, обернувшись к Грейс, она заключила: — Я очень рада, что больше ни у кого нет такой тети, как ты.
— А я? — обиженно проговорил Хью.
— И я! — заявил Тэдди, поворачиваясь на коленях у Грейс.
— Никто не рассказывает историй лучше, чем ты. Ты расскажешь нам историю?
Но тут опять вмешалась Эмити, заявив, что тетя устала с дороги и что у нее болит нога после пчелиного укуса.
Хью встревоженно вскочил.
— Как? Тебе все еще больно? — озабоченно спросил он, пододвигая к тете скамеечку для ног, на которую она благодарно положила больную ногу. — Ну вот, теперь тебе будет удобно, и ты нам расскажешь историю.
Грейс рассмеялась. Она очень любила детей сестры, они во многом напоминали ей ее саму, к примеру, настойчивостью, с которой они преодолевали все преграды на своем пути.
— Рассказать вам историю про злую королеву пчел?
— Расскажи, расскажи! Как здорово! Это она тебя ужалила? — раздались одновременно три детских голоса.
Четвертый голос принадлежал Эмити:
— Я же сказала — нет.
Четыре пары глаз разных оттенков серого и голубого одновременно повернулись к ней, на что она и рассчитывала. Рядом с ней на столе уже стоял поднос с чашками и сладким.
— Больше ни слова, пока я не подам чай.
Когда дети хором ответили «Хорошо, мама», Грейс почувствовала, что ее маленькие союзники делают стратегический обманный маневр. Перед тем, как принять чашку с горячим шоколадом и тарелку с пирожными и мармеладом, все трое по очереди жестом изобразили, что закрывают рот на ключик. Пока Эмити наливала себе чай, Грейс, держа в руках чашку и тарелку, заговорщически подмигнула детям за спиной их ничего не подозревающей матери.