— О, это п-просто замечательно, мистер Верритон. Я хотела бы купить кое-какие подарки. Просто обожаю заграничные магазины.
Он издал короткий нетерпеливый звук, и мне сразу стало гораздо спокойнее. Я все гадала, подозревает ли он, что я не совсем та, за кого себя выдаю. Сейчас я почувствовала, что его по-настоящему раздражает мой девический лепет. Похоже, мне удалось его убедить. Слава богу.
— А вы с миссис Верритон поедете осматривать достопримечательности?
— Навряд ли, — резко ответил он. — Моя жена не в том состоянии. Круиз не произвел того благотворного влияния на ее здоровье, на которое я рассчитывал. Хорошо, если мне удастся выбраться на берег ненадолго. Я очень интересуюсь церковной архитектурой, хотя как правило у меня не хватает времени ей заниматься.
— Вы замерзли! Погода определенно переменилась. А вот и дети вас ищут. Не пора ли вам всем приготовиться к ужину?
Действительно, дети стояли за стеклянными дверями и делали мне знаки. Это было настоящее облегчение. Меня и в самом деле трясло, хотя и не только от холода.
А потом, когда я собиралась уйти, он произнес слова, от которых я пришла в ужас:
— Кенди скоро получит свою куклу. Моя жена там принимает гостей за нашим столиком, и я должен к ней присоединиться. Но скоро я спущусь и отдам ей куклу.
«Боже мой!» — думала я, пока мы с детьми спешили вниз. Сейчас-то все и начнется!
Я сказала детям, чтобы они умылись, и поторопилась к себе в каюту. Там я переоделась в хорошенькое платьице, накрасилась и потом, все еще не оправившись от испуга, вернулась назад проверить, как у них продвигается дело.
Я как раз расчесывала Кенди волосы, когда случилось то, чего я давно с таким страхом ожидала. Дверь в смежную каюту отворилась, и показался Эдвард Верритон с неаполитанской куклой в руках.
На мгновение он застыл на пороге, и я поразилась, до чего ужасная в нем произошла перемена. Он постарел лет на сто — глубокие морщины пролегли у него от носа к подбородку, а глаза запали и в них появилось какое-то хищное выражение.
— Папа принес мне куклу! — закричала Кенди и вывернулась у меня из-под руки. Кажется, она не обратила внимания на ужасающую перемену. Но Гильберт заметил. Он стоял с полуоткрытым ртом, изумленно глядя на отца.
И тут Эдвард Верритон заговорил. Звук его голоса почти не изменился, но у меня от него по спине побежали мурашки.
— Кенди, ты доставала куклу?
Кенди выглядела совершенно растерянной. Она безмолвно потрясла головой и, кажется, до нее стало доходить, что что-то произошло. Она сделала два шага назад.
— Она была высоко в шкафу. Я не ожидал, что ты дотянешься. Ты вставала на стул?
— Кенди ничего не делала, — сказал Гильберт.
— Я ничего не делала, — подтвердила Кенди. — Я же знала, что ты отдашь мне ее вечером, — а потом пронзительно закричала: — В конце концов не нужна мне никакая дурацкая кукла!
По-моему, Эдварду Верритону пришлось сделать гигантское усилие, чтобы овладеть собой. Он подошел и вложил куклу прямо ей в руки.