Изменение отношения ко мне в академии я почувствовал сразу.

Мои занятия среди молчаливых и унылых подростков в клубе медитации приносили свои плоды. Миору, глава «Клуба Отбросов», щедро делился комментариями к многочисленным методичкам, почти все из которых имели китайское происхождение. Поднебесные китайцы, до которых долетали лишь незначительные крохи эфира от вечного пиршества Небес, умудрялись использовать даже их, немного повышая собственную чувствительность и скорость реакции. Для меня же результат этих занятий был настоящим праздником – бесполезные фокусы с энергией превращались в чувствительную сенсорную систему.

Дома я ощущал лишь Рейко – огромную сферу трескучей энергии, что перемещалась по особняку, чаще всего задерживаясь на кухне с целью вымогания какой-нибудь вкусняшки из потакающего пигалице араба-повара. Академия же в сенсорном восприятии представляла теперь из себя «галечный пляж», где я мог ощущать в определенном радиусе от себя каждого индивидуума с перенасыщенной аурой. Некоторых из них я уже даже мог узнать – к примеру Инамори Миу, ощущаемую как шарик мороженого, что поднесли слишком близко к коже. Что куда важнее – я ощущал эмоциональные всплески, щедро приправленные энергетикой носителя, и боевые техники на всех стадиях их использования.

Пока в меня ничем не швырялись, но уже хотели, судя по бросаемым в мою сторону взглядам. Гадать, с чем это было связано, не стоило – Эми Араи уже доказала, что молчать не умеет. Интересно, не с ее ли неумением связан тот грустный факт, что клановая девица, да еще и не из последних, попала на Гаккошиму?

Врожденная задумчивость отвратительно сочетается с сенсорикой. Прыгнуть с лавки щучкой мне удалось едва ли не в самый последний момент, спасло лишь острое комбинированное ощущение двух активированных в боевом режиме аур, дополненных откровенно излучаемой по отношению ко мне неприязнью. Перекатившись через плечо по дорожке, я быстро вскочил, готовый к чему угодно.

Лавка обнаружилась за десяток метров – разбитая о ствол дерева и зацепившаяся за его же кору. На месте, где она только что стояла, красовалась проплешина в дерне, в которой медленно разгибались, глядя на меня, два типа с черными полосками на пиджаках. Оба были куда старше – третий, а то четвертый курс.

- Ой, кажется, мы немного увлеклись, - совершенно ненатурально заметил один из них. Его аура выражала отчетливо различимую досаду.

- Точно, чего это мы? Парень, ты это, извини! Мы тут с другом сильно поспорили и не удержались от потасовки! – не менее фальшиво выдавил другой.

Появившийся комаину вызвал у обоих краткий всплеск испуга, но тут же погасил их ауры парой ударов метлы. Человекообразный пёс в темно-синем кимоно схватил привычным движением обоих студентов за шиворот и куда-то поволок. Я поспешил за ним, отряхивая одежду и прикуривая сигарету, но догонять не стал, вместо этого идя след в след и изучая полуобморочные лица студентов.

- Чего тебе? – рыкнул йокай… или ками… Я не был уверен, как эти хранители территорий правильно прозываются в местной культуре.

- Хочу знать имена семпаев, чуть было не… восхитивших меня своим прекрасным боевым искусством, - пожав плечами, сказал я.

- Они не в состоянии представляться! – снова рыкнул хранитель и потряс тихо стонущие тела.

- Не страшно, комаину-сан, - я жизнерадостно улыбнулся, - Вы идите, идите… я лишь получше запомню их лица, чтобы найти потом. Они у меня сами преста… представятся.

При всей моей осторожности, выдержке и мягкосердечности, я отнюдь не добрый человек. Это никак не связано с жизненными обстоятельствами. Статусом, опытом, безысходностью, даже целесообразностью пусть прикрываются те, кто понятия не имеет о том, что лежит за гранью жизни. Я – имею. Там лежит лишь великая река, где души трутся друг о друга, утрачивая индивидуальность, пока не потеряют большую часть себя, а затем – повторяют короткий жизненный цикл, обрастая свежими слоями. Между нирваной великой Реки и адом, выжимающим энергию и личность через страдания, нет никакой разницы – результат плюс-минус один. Результат, которого я собираюсь избежать… повторно.

Но это знание влияет на психику совершенно особым образом. Если все бесконечно и циклично, то зачем вдаваться в размышления о ценности крошечного отрезка этого процесса? Я жму на спусковой крючок легко и без задней мысли, вселяю бесов в животных, отправляя их души в Реку, и не собираюсь заморачиваться. Это знание не делает меня маньяком, асоциальным типом или серийным убийцей. Будь я свободен, то посвятил бы эту жизнь путешествиям – набору новых впечатлений и знаний, которые, в свою очередь, еще сильнее укрепили бы мой Плод.

Ничто не идеально под луной. Особенно у слабых и незначительных людей, не имеющих веса своей семьи в чужой стране. Поэтому в ежедневник пишется памятка о том, что этих двоих молодых людей надо трагично самоубить обо что-нибудь, вроде легкой противопехотной мины в туалете. Чтобы создать впечатление. О том, что они сами… но не совсем. Вроде мрачного слуха и легких подозрений.

Шутка. Никаких мин.

Телефонная станция в моем общежитии сломалась. Ткнувшись в качестве эксперимента к соседям, я был поставлен в известность, что доступа к другим телефонным станциям, кроме как из собственного общежития, ни у кого нет. На вопрос о причинах возникновения этого правила комаину промолчали.

Забавно. Со своей прошлой жизни я прекрасно помнил, что из себя представляют старые телефонные аппараты – «убить» их случайно было почти невозможно. Повинуясь навязчивому шепоту своей паранойи, я сделал поползновение встретиться со своим лучшим другом в стенах Якусейсшо – оружейным шкафчиком, где хранилось мое снаряжение для выходов в Бурю. К ящику доступ был свободен, вот только маячивший в дверном проеме комаину сильно выбивался из обычного хода вещей.

На меня что-то готовится или просто директор предпринял меры предосторожности, узнав о разногласиях с девочкой из клана Араи?