– Да ни хера ты не знаешь! – Он спастически трясся. – Пусти! Ничего я не знаю!

– Твоя родная сестра, – напирал я. – И ты продал ее убийцам, чтобы словить кайф…

– Пжалста, мистер. Пустите.

– Нет, пока ты не заговоришь. У меня нет времени долго с тобой валандаться. Мне нужно знать, где пленки. Если сейчас же не расскажешь, я отведу тебя домой, привяжу в углу и оставлю ломаться. Почувствуй, как тебе сейчас хреново, Рафаэль. И прикинь, насколько хреновей будет.

Парень съежился.

– Отдал одному чуваку, – заикаясь, проговорил он.

– За сколько?

– Не за деньги, мужик. За ширево. Он дал мне ширева. На неделю хватило. Хорошее ширево. А теперь пусти. У меня встреча.

– Кто был этот парень?

– Просто какой-то чувак. Англо. Вроде тебя.

– Как он выглядел?

– Не знаю, мужик, не могу соображать нормально.

– В углу, Рафаэль. Привяжу.

– Лет двадцать… пять или шесть. Низенький. Коренастый такой, крепкий. Накачанный. Светлые волосы, на лбу челка, о’кей?

Он описывал Тима Крюгера.

– А он сказал, зачем ему нужны кассеты?

– Он не говорил, мужик, а я не спрашивал. У него было чумовое ширево, ты понял?

– А ты не поинтересовался? Твою сестру прикончили, а ты не поинтересовался, почему какой-то чужой дает тебе дурь за ее кассеты?

– Эй, мужик, я не интересовался и не интересуюсь. Я ничего не думаю. Я просто падаю. Ща совсем упаду. Меня ломает, мужик! Псти!

– А твой брат знает про все это?