– Сам ты бредовый, сволочь такая! – снова не выдержала, сорвалась Тамара, даже рванулась со своего места, но сидевшая рядом психолог удержала женщину.
На адвоката это, похоже, никак не подействовало.
– Девушка пережила шок, – спокойно продолжал он. – К тому же в ее собственных показаниях есть пункт о том, что она ничего не помнит. В смысле, не помнит, как оказалась на улице, в котловане. Ребят, чьи имена и фамилии она назвала, Олеся помнит только потому, что познакомилась с ними в кафе и согласилась пойти в чью-то квартиру. Там – я цитирую показания жертвы – они сели за стол на кухне, выпили. После чего Олеся отключилась.
– Моя дочь не пила! – злобно выкрикнула Тамара.
– Правильно. – Яковлев сохранял спокойствие. – Мы, конечно, пока не в зале суда. Но информация, которой я оперирую сейчас, все равно уже чьими-то стараниями попала в средства массовой информации. То есть в открытые источники. Например, рассказ одной из подруг Олеси. Девушка утверждает, что ваша дочь, уважаемая, пить совершенно не умела. Алкоголь ей был противопоказан в любых количествах, такое вот необычное свойство организма. Я имею в виду, крепкий алкоголь. Потому сейчас обращаюсь уже к телезрителям и взываю к здравому смыслу, а не к политической целесообразности осуждения именно этих ребят… Денис, могу я это сделать?
– Конечно-конечно, мы в прямом эфире! – Черепанов энергично закивал головой. Зрители снова захлопали, их поведение уже не на шутку раздражало Борташевича.
Между тем Ян Яковлев приосанился. Камера взяла его крупным планом.
– Можете считать мои слова официальным заявлением! – В его голосе зазвучали откровенно пафосные нотки. – Олеся Воловик добровольно поздно ночью пошла с тремя молодыми людьми, которых едва знала. Она познакомилась с ними в кафе. Имеющем, кстати, сомнительную репутацию так называемой «наливайки». Силу к девушке ни один из парней не применял. Зачем они шли в квартиру ночью – вопрос отдельный. Хотя напомню, опять же, показания самой жертвы: в киоске напротив один из парней купил презервативы…
– Да ты сам как презерватив! – опять выкрикнула Тамара.
Теперь ни ведущий, ни адвокат не повели бровью.
– …В квартире компания выпила. Это утверждает и мой подзащитный, и остальные. Организм Олеси Воловик плохо реагировал на водку. Ей стало нехорошо, она отключилась. Парни испугались, привели девушку в чувство и отправили из квартиры от греха подальше. Да, они поступили неправильно. Но за это не судят, а всего лишь порицают. Да, они на всю жизнь запомнят ту ночь. Они уже проклинают себя за то, что связались тогда с девчонкой. Однако у жизни нет функции обратной перемотки, друзья! Итак, Юрий, Игорь и Артур остались в квартире. А Олеся ушла в темную холодную ночь. Кого она встретила у подъезда, кто ее насиловал, душил и поджигал – разберется если не следствие, в чем я сомневаюсь, то уж точно – суд.
Как и предвидел Борташевич, зал в финале речи снова разразился дружными аплодисментами. Теперь уже даже не ожидая сигнала от ведущего. Яковлев чуть привстал, картинно поклонился. Камера переместилась на пунцовое от гнева лицо Тамары Воловик, и следователь Борташевич вдруг понял: дальше смотреть неинтересно. Позиция защиты ясна, озвучена миллионам людей, и если удастся пролезть с этим в лазейку…
Махнув рукой, Борташевич выключил телевизор, подхватил с кухонного стола сигареты и отправился на балкон.
5
После мартовских событий Крутецкие временно выехали из Кировограда. Инга жила то в загородном доме, то в киевской квартире мужа. Олег Несторович Крутецкий в родных краях не появлялся вообще, управляя ситуацией по телефону из столицы. Грековы, наоборот, никуда не уезжали. Более того, Алевтина Павловна даже не закрыла свои мини-маркеты, хотя в одном из них, где работал охранником Марущак, сразу после смерти Олеси кто-то разбил стекла. Милиция впервые на памяти Грековой решила остаться в стороне. Вот почему потерпевшая не потрудилась написать заявление – не видела в этом смысла. Просто оплатила новые стекла и удвоила охрану в каждом магазине – средства мужа, которого Алевтина Павловна поставила перед фактом, это позволяли. Однако встречи с адвокатами, которые сам Ян Яковлев окрестил военными советами, все равно проходили в Киеве, в одном из офисов Олега Крутецкого.
Сам он, будучи человеком не слишком публичным, старался в них не участвовать, полностью доверив это дело жене. Потому любое слово, любое мнение Инги следовало считать словами и мнением самого Крутецкого. Адвокат Игоря приезжал постоянно, однако все чаще отмалчивался, позволяя активному Яковлеву как адвокату Грекова озвучивать всюду, где только можно, позицию защиты. До сегодняшнего дня адвокаты Крутецкого и Грекова не слишком расходились во мнениях. Но теперь инициативу решил проявить сам Яковлев, она касалась исключительно Артура, потому Инга была приглашена чисто из вежливости – дабы не создалось впечатление, что защита Грекова, как и сами Грековы, действуют за ее спиной. Адвоката же Крутецкого вообще не приглашали: все равно
Однако сам назначивший встречу Ян Яковлев форсировать события не спешил. Угостившись кофе, он перебрал какие-то свои записи, после чего сказал:
– По моим данным, дело начнут слушать в конце июня.
– Да, – подтвердила Инга.
– В наших интересах закрытый процесс. Но сами понимаете, как сейчас там, – адвокат показал пальцем в потолок, – относятся к этой истории.