Олеся вздохнула. Впервые за эти недели она ощутила, что неумолимо приближается к какой-то незаметной грани. Правда, девушка пока не могла ответить самой себе на вопрос, хорошо это или плохо, правильно или неправильно, когда девчонка старше тебя всего лишь на три года просит сделать педикюр. Однако смутные сомнения были решительно отброшены: если массаж – нормально, то ухаживать за чужими ногтями на ногах – не менее нормально.

Так у Олеси прибавилось обязанностей. К тому же, когда включали горячую воду, Снежана принимала ванну и все чаще просила помыть ей спинку. Создался даже некий ритуал: ванна, потом – массаж, затем – уход за ногтями на ногах. Еще Снежане нравилось, когда ей трут пемзой пятки. Она даже жмурилась от удовольствия, и Олеся старательно выполняла и эту прихоть, по-прежнему не определив, должна она так делать или все-таки стоит взбунтоваться, показать характер.

Однако случай вскоре подвернулся. По большому счету, в той ситуации у Олеси Воловик просто не было выбора – обращаться с собой таким образом она позволить уже не могла. Даже той, кого считала старшей подругой.

Впрочем, свою роль сыграло присутствие Вовы Руданского.

Это случилось утром после Дня Святого Валентина. В честь празднования Дня всех влюбленных к Снежане завалилась небольшая компания, которая, впрочем, непривычно быстро разбрелась. Началось все со ссоры Юрки Марущака с Олей, той самой, старшей сестрой Олесиной подружки. Как она узнала потом из бурного обсуждения, Марущак, которого называли Марусей, появился в пестрой и явно неуютной для него компании исключительно из-за Оли. Девушка ему нравилась, он неуклюже пытался ухаживать за ней, да только Оля сначала принимала поклонника ради забавы, а очень скоро его навязчивость ей надоела.

Лед тронулся, когда в тот вечер кто-то из парней слишком уж фамильярно обнял Олю. Это не понравилось Марущаку, он попытался выяснить отношения, даже вызвал невежливого парня в коридор. Кто знает, чем закончился бы спор между второкурсником-филологом и несостоявшимся слесарем, а теперь – охранником с огромными кулаками, если бы Оля сама не вмешалась, фактически разняв противников. Марущак обматерил всех вокруг и ушел, громко хлопнув дверью. После такого Оля с новоиспеченным кавалером тоже не захотели продолжать веселье, оба скомканно попрощались и поспешно ушли. Еще около часа оставшиеся гости перемывали косточки всем троим, затем дружно покинули квартиру, и День влюбленных, таким образом, окончательно испортился.

Олеся привычно приступила к своим обязанностям – для начала к мытью посуды. Снежана с Вовой заперлись в комнате, и девушка, не спеша закончив уборку, тоже ушла к себе. Несколько следующих часов она слушала музыку по радио через гарнитуру мобильного телефона. После позора в день рождения она практически не пила, сегодняшний вечер не был исключением. Олеся лишь позволила себе выкурить сигарету у форточки на кухне, обдумывая, как бы ей спрыгнуть и с этой зависимости. Вообще-то она подумывала об этом всякий раз, когда тянулась к сигарете, но в то же время понимала: для воплощения в реальность такого непростого решения нужен серьезный стимул…

Когда поутру Олеся проснулась и пошла в туалет, проходя мимо прикрытой двери большой комнаты, она услышала громкий крик Снежаны:

– Леська, ты встала уже?

– Да! – откликнулась та.

– Кофе нам принеси, ладно?

– Куда? – не поняла еще не до конца проснувшаяся девушка.

– Сюда, к нам! – пояснила Снежана и добавила, окончательно внося ясность: – В постель!

Кофе и кофеварка в хозяйстве имелись. Но с растворимым кофе Олесе было проще. С минуту подумав и взвесив все «за» и «против» подобной просьбы, девушка пожала плечами, убрала волосы со лба, откликнулась:

– Хорошо, сейчас!

Наскоро умывшись и натянув длинную, до колен, белую футболку, Олеся включила электрочайник. Тот оперативно закипел, и девушка, выбрав большую чашку, насыпала туда две ложки растворимого кофе из банки. Припомнив, как это делается, она капнула в коричневый порошок кипятку, старательно смешала кофе и воду в кашицу, затем долила воды. По квартире быстро распространился свежий кофейный аромат. Перемешав полученную жидкость и взбив светло-коричневую пену, Олеся, довольная собой, взяла чашку и, подойдя к двери, толкнула ее.

– Почему без стука?! – В окрике Снежаны слышалась неподдельная злоба – Вова в момент открывания двери резко отстранился от нее, отодвинувшись к стене.

– Ты просила… – растерялась Олеся.

– Я тебя врываться просила, малая? Врываться тебя просила я, да? Соображать надо!

– Извини, – пробормотала девушка, нерешительно замерев в дверях.