— Не они. Вы — главный, — сказала Катрин, глядя на прохладную воду озера. — Здесь нет врачей. Поставьте амбулаторию или больничку. У вас-то опыт есть. Местные вам будут благодарны. Княжны имеют некоторое представление об уходе за больными. Косынку с красным крестом я им оставлю на память. Истопник у вас есть.
— Вы жестоки, — грустно сказал доктор.
— Что делать. Живите.
— Вы бы все же Николаю Александровичу про озеро и людей сказали, — осторожно намекнул доктор.
— Я Романовым другое скажу, — Катрин принялась напяливать жутко неудобные сестринские туфли.
Л-матрос, не чуждый иронии, выстроил переселенцев в шеренгу. Кривоватую, невзирая на наличие полковника.
— Мы отбываем, — объявила Катрин. — Реалии вам понятны, вопросы выживания решаются самостоятельно, в текущем режиме. Вы не первые. Товарищ матрос будет изредка заглядывать, но особо на него не надейтесь. Он весьма занятая личность.
— А старец? Старец, он придет?! — выкрикнула бывшая императрица.
— Ефимыч размышляет, очищается и черноперку сушит, — объяснил л-матрос. — Если и прибудет, то не в ближайшее время. Но письмишко я при случае заброшу.
Александра Федоровна разрыдалась, то ли в совершенийшем разочаровании, то ли просто в смятении чувств.
— Теперь, когда ситуация со святыми знакомцами прояснилась, хочу задать иной вопрос. Здешнее бытие вы видите, — Катрин обвела рукой озеро и лес. — Для меня это рай. Для вас еще неизвестно. А есть ли среди вас кто-то, желающий вернуться в знакомый, по-своему милый, русский ад образца семнадцатого года?
Вот этого не ждали. Ошалело переглядываются. Действительно, чистое свинство и издевательство. Только сюда, начали свыкаться, и…
— Никогда! — проявила твердость бывшая императрица и решительно высморкалась. — Лучше здесь все передохнем!
— Откровенно говоря, вас, господина полковника и бывшего наследника данное предложение не касается, — пояснила Катрин. — Алексея исключается по состоянию здоровья, а вы, граждане старшие Романовы, уже наделали так много, что больше и не нужно. Лица нецарского происхождения смогут высказывать свои пожелания индивидуально, попозже. Вот — к представителю матросского сословия обратитесь. Сейчас о княжнах. Сразу оговорюсь — речь о жертве. Самодержавие в России навсегда кануло в прошлое. Это всем понятно, даже здесь присутствующим. Но монархия — штука более сложная и гибкая. Это часть истории и сгинуть без следа она, видимо, не должна. Что-то остается, пусть в декоративной, условно-представительской форме. Так сказать, дань традиции, трогательный и забавный символ ушедшего прошлого. Но в России есть люди, считающие эту самую традицию очень нужной и горячо любимой. Это странные люди, но есть мнение, что они тоже наши, русские граждане. Дадим им символ?
— Это невозможно! — выкрикнул побледневший Николай Александрович. — Акт о престолонаследии от 5 апреля 1797 года не позволяет претендовать на трон особам женского пола, в случае если таковые… Прекратите издеваться над девочками!
— Ша, Александрич, спокойнее, — перед строем, заметая хвою клешами, прошелся л-матрос. — Как лично знающий ваших предков, могу заверить, что они-то были посдержанее, порассудительнее. Всякое разное встречали в жизни даже не дрогнув усом. Вдумаемся! Ежели стране и революции понадобится маленький примирительный символ монархии, то никакой казуистический устарелый закон той возможности воспрепятствовать не должон! Ибо закон не догма, но руководство к воздействию. Ну, вы образованные, вы знаете. Как видится будущая ситуация? Небольшая конторка-присутствие, в Кремле или ином памятнике архитектуры. Пара секретарей и одна высокородная особа безупречных кровей. Выдержанная, тактичная, всегда улыбающаяся. Железное хладнокровие! Не нервы — броня канонерки! Жизнь будет — сплошное испытание. Богатств не обещаем. Наоборот — гарантирован океан оскорблений, моря презрения и приливы покушений. Но традиция! Нужен Руси герой-страдалец рода Романовых? Само-собой, не только страдать придется, уж можете поверить. Работы будет прорва. Начать, к примеру, с благотворительности, иных цивилизованных чудаковатостей, и превозмогать, превозмогать и превозмогать! Мнение народа очень супротив, ненавидят тебя, а ты улыбайся и держись. Достойная задача, а?
Видят боги, иной раз грубиянка-оборотень формулирует куда как доходчивее.
На княжон было больно смотреть. Вот она — рванулась, шагнула как в пропасть. Вот они, сжатые кулачки, кровь великих прадедов. Ведь были там великие, как им не быть.
— Танечка, не надо!
— Татьяна, не смей! Я тебе приказываю, ты с ума сошла…