Книги
Окрик памяти. Книга первая
Во времена, когда об использовании электрической энергии не могло идти и речи, а эти времена закончились сравнительно недавно, наши предшественники были вынуждены обходиться либо энергией ветра, либо, что надежнее, энергией потока текущей воды. В равнинной местности, характерной для наших краев, достаточный напор водного потока можно было создать только с помощью устройства запруды. Вот почему все речные мукомольные мельницы строились в узкой части русла с высокими берегами, где течение воды ускоренное. Если в середине реки располагался остров, это значительно облегчало как сооружение плотины, так и ее управление в последующем.
В сохранившемся виде плотины и мельницы сейчас не встретишь: дерево, с применением которого велось строительство, к долговечным материалам не относится. В лучшем случае можно увидеть только остатки свайного поля в русле реки да некоторое истлевшее оборудование. Но и эти следы былой речной техники представляют собой величайший интерес для оценки технического творчества наших предков. Остатки таких плотин с бывшими мельницами можно увидеть в окрестностях Тюмени на реках Пышме, Уке, Тавде, Иске, Цынге, Ереминке и в других местах. Водяные мельницы работали в Борках Сазоновской волости, в Кулигах – Каменская волость, в деревнях Еремино. Речкино, Гилево, Хохловка. Коркино, Княжево, Богандинская (илл. 114).
Недалеко от Винзилей. на правом высоком берегу Пышмы. среди соснового бора, зажатого с двух сторон железной дорогой и новой асфальтированной магистралью, стоят жилые дома уютного в одну улицу поселка под названием Мельница. Здесь природа проложила русло реки между двух крутых берегов, чем удачно воспользовались предприимчивые люди еще в начале прошлого столетия. Они построили мельницу и жилье. Отсюда и родилось соответствующее название хутора.
Мельница обслуживала близлежащие деревни: Богандинку, (там, где церковь), Кыштырлы, Винзили и др. Исключая время паводка, помол муки шел во все времена года. В годы гражданской войны и в 20-е годы XX столетия мельница была бесхозной. Имя ее основателя неизвестно. Только в 1936 году здесь, в старом и единственном доме, разместилась семья мельника Михаила Ивановича Печенкина (1889–1965 гг.). Других домов и самого поселка Мельница еще не было.
Дочь М.И. Печенкина, кандидат педагогических наук, бывшая преподаватель Тюменского педагогического института Мария Михайловна Зайкова-Печенкина, хорошо помнит историю хутора с 30годов. Она-то и поведала мне многие подробности работы мельницы и возникновения хутора.
В предвоенные годы Мария Михайловна училась в Тюменском пединституте и все каникулы проводила у отца, часто помогая ему в мельничных хлопотах. Реку Пышму перегородила плотина. В ее средней части устраивался так называемый вешняк со ставнями – проток для сброса воды, предохраняющий плотину от сноса. На берегу и частично в воде на сваях стояло двухэтажное здание мельницы с вертикальной турбиной и гребенчато-шестеренчатым приводом жерновов (илл. 115). Узкий желоб-русло («кауз») направлял поток воды на турбину. Через желоб к плотине шел бревенчатый мостик.
Мешки с зерном по наклонному подъемнику вручную затаскивались на второй этаж. Зерно ссыпалось в бункер, откуда оно процеживаюсь на жернова, а после них готовая мука ссыпалась в ларь на первом этаже. Там же на верхнем этаже у М.И. Печенкина стояли огромные весы для взвешивания муки, письменный стол с амбарной книгой бухгалтерского учета.
Весеннее половодье постоянно сносило плотину. Поэтому после спада воды по зову хозяина мельницы со всех окрестных деревень съезжались крестьяне: до 100 подвод одновременно. Под руководством М. Печенкина они привозили хворост-валежник, тальник и землю. Мельница снова работала как и в предыдущие сезоны.
В 1942–1944 годах семья построила новый дом, рядом появился и первый сосед, а в конце 40-х и начале 50-х годов хутор уже мог называться поселком. После паводка 1948 года плотину уже не восстанавливали, мельница оказалась бесхозной и скоро разрушилась. М.И. Печенкин ушел по возрасту и состоянию здоровья на пенсию. Остался жить на хуторе, увлекался пчеловодством и рыбной ловлей.
В памяти соседей и детей Михаил Иванович остался трудолюбивым человеком, мастером на все руки, ответственным и надежным исполнителем заказов окрестных жителей. До Винзилей он работал на мельнице Тюменской и Свердловской областей: в Гилево, Хохловке, Омутинке. На отдыхе увлекался чтением произведений Н.А. Некрасова, Л.Н. Толстого, В.Г. Белинского, наизусть знал некоторые главы «Евгения Онегина», был непременным читателем газет до самой кончины. Похоронен в Тюмени на Парфеновском кладбище.
Мне не однажды приходилось посещать хутор Мельница, и каждый раз я пытался мысленно представить себе здание мельницы, плотину, гул турбины и звуки быстро текущего потока воды.
... Если спуститься с крутого берега к реке, то сразу бросятся в глаза многочисленные сваи, выступающие из воды по обе стороны острова. Рядом со сваями, частью на берегу, а частью в воде лежит большое металлическое колесо водяной турбины: все, что осталось от мельничных механизмов (илл. 116). В начале века в соседнем Кургане инженером, ученым и предпринимателем С. А. Балакшиным, выходцем из знаменитой семьи ялуторовских купцов-меценатов и выпускником Берлинского высшего политехнического училища, был основан первый в Сибири завод по производству малых (мощность не более 10 – 20 л.с.) речных турбин с названием «Турбинка» (ныне «Кургансельмаш»), Можно предполагать, что здесь, на хуторе Мельница, и была установлена одна из балакшинских турбин. Пока, к большому сожалению, не увенчались мои попытки спасти турбину, памятник турбостроения в нашем крае начала XX века, извлечь ее из воды и привезти в музей истории техники.
Остатки другой мельницы обнаружены недалеко от села Онохино, несколько выше по течению р. Пышмы, на территории современного лагеря «Алые паруса» (совсем недавно – «Зои Космодемьянской»). Ее судьба очень интересна. Около века назад южные хлебородные районы Тобольской губернии вступили в этап значительного улучшения культуры земледелия за счет применения более совершенного почвообрабатывающего и уборочного инвентаря: отвальных лемехов с водилом, двухкорпусных плугов, жаток-самосбросок и конных молотилок. Заметно сократились сроки сева и уборки, повысилась производительность крестьянского труда, выросли урожаи. В этих условиях ручные жернова, которыми оснащались индивидуальные хозяйства, не справлялись с размолом избыточного зерна. Спрос рождает предложение: удобной ситуацией воспользовались предприимчивые люди.
Некий купец Шмутин построил на изгибе Пышмы, разделенном песчаным островом, небольшую мельницу. Зерно размалывали четыре пары каменных жерновов. Крестьяне охотно приняли услуги купца. На шум водопада, слышимый в окрестных деревнях, потянулись подводы с зерном. Однако производительность примитивного сооружения оказалась недостаточной, мельница не справлялась с нарастающим объемом заказов. Не располагая нужными средствами для расширения предприятия, Шмутин продал мельницу другому владельцу, Волчихину.
Новый хозяин оказался масштабным предпринимателем. На месте старой он построил на сваях новую солидную шестиэтажную мельницу с плотиной-мостом, водосливом-водопадом и деревянным трехметровым водяным колесом. Высотное поэтажное расположение оборудования ускорило технологический процесс. От заказов не было отбоя: жернова крутились круглые сутки. В ночное время в выгребном цехе горели свечи, их по стоимости в одну копейку покупали сами заказчики. Словом, дело пошло в гору. За счет оборотных средств Волчихин соорудил рядом с мельницей кирпичные склады, кузницу и жилые дома. На окраине соснового бора возникла уютная купеческая заимка с просторным домом для хозяина.
Некоторое время заимка с мельницей принадлежала тюменскому купцу Текутьеву. Он, кстати, отменил дополнительную плату за свечи. В годы гражданской войны здание мельницы-красавицы сгорело. По свидетельству старейшего 87-летнего жителя села Онохино П.А. Аржиновского, с которым мне довелось побеседовать о судьбе мельницы и который в детские годы видел зарево ее пожара, сожгли ее сами рабочие. Надо полагать, причиной столь варварского отношения к собственности стало буквальное понимание слов революционного гимна, призывающего «разрушить до основания весь мир насилья, а затем...»
В наше время последние два слова автора текста «Интернационала» Э. Потье все чаще стали заменять недоуменным «а зачем?». Справедливость такой постановки вопроса стала очевидной сразу же в начале двадцатых годов, когда мельницу пришлось заново восстанавливать. Однако материала хватило только на пару этажей, производительность мельницы упала и в конце 20-х годов она прекратила свое существование. На базе заимки устроили пионерский лагерь, названный Онохинским. По рассказу инженера А. К. Щекотова, бывшего директора Тюменского маштехникума, предвоенным летом 1941 года он отдыхал в лагере и хорошо помнил, как пионеры, и он в том числе, любили загорать на громадных отполированных водою деревянных лопастях еще сохранившегося водяного колеса мельницы в правом от острова протоке реки. Был в сохранности и бревенчатый настил плотины.
К нашему времени от мельницы остались только торчащие в русле реки сваи. В хорошем состоянии на территории лагеря находится старинный склад с оригинальным краснокирпичным декором, и господский дом на высоком берегу над бывшей запрудой. Сохранил остатки былой роскоши небольшой парк с вековыми деревьями. К сожалению, мои попытки поисков фотографии мельницы начала XX века до недавнего времени были безуспешными. По мнению П.А. Аржиловского, ее никогда и не было... Впрочем, внешний вид мельницы ориентировочно можно было восстановить по аналогичным конструкциям шестиэтажных мельниц, построенных в то же время и, надо полагать, той же опытной бригадой плотников, способных создать из бревен уникальную и вполне устойчивую многоэтажную конструкцию. Такая мельница с конца 80-х годов XIX века более семи десятилетий стояла в Заводоуковске на реке Ук в имении купца Колмакова. Если вам интересно ее описание, относящееся к концу прошлого столетия, не поленитесь полистать знаменитую книгу американского журналиста Д. Кеннана «Сибирь и ссылка», знакомство с которой должно стать обязательным для тех, кто всерьез интересуется историей своего края. Но вот однажды после посещения тюменского клуба коллекционеров я стал обладателем художественной почтовой открытки, изданной в начале XX века. На открытке читалась надпись: «Река Пышма, близ г. Тюмени». Поначалу я ее приобрел только из-за упоминаний местных географических названий. Но когда дома с помощью увеличительной лупы разглядел на заднем плане речного пейзажа серию домов, а на берегу Пышмы шестиэтажную мельницу, то понял: удача послала мне фотографию, которую я искал много лет (илл. 117). Теперь внешний вид утраченной мельницы становится известным без аналогий с другими подобного рода сооружениями.
Дефицит энергии в минувшие века восполнялся не только потоком воды, но и машинами, использовавшими ветер. Ветряные мельницы в деревнях встречались столь часто, что в публикациях XIX столетия можно было нередко встретить сравнение пейзажей южных районов губернии с картинами равнин Голландии. Мельницы самых различных конструкций работали в окрестностях Тюмени и Тобольска, в деревнях Воронино, Новая Заимка (говорят, единственная, сохранившаяся до нашего времени), в Ялуторовском и Курганском уездах и в других местах. Так, околица деревни Антропово запомнилась жителям окрестных сел одновременной работой нескольких мельниц. В двадцатых – тридцатых годах минувшего столетия в период повсеместного «раскулачивания» мельницы разобрали с целью перевоза их по реке Тавде в другое место. Соорудили плоты, да что-то помешало радетелям за народное добро довести до конца свои намерения. Детали машин и жернова остались лежать на берегу реки, где их можно увидеть и сейчас (илл. 118).
В селе Девятково сохранившуюся ветряную мельницу переделали на привод от тепловой машины – локомотива. Остатки механизмов (штурвалы подачи, поперечные балки и др.), жернова и развалины мельницы до сих пор «украшают» окраину селения (илл. 119). Отдельные конструкции мельниц представляли собой оригинальные инженерные сооружения, не имеющие аналогов в других местах России. Например, в деревне Весниной Тобольского уезда местным строителем Кузнецовым по проекту Селичкина была построена мельница, отличительной особенностью которой стал отказ от здания высотного типа, характерного для стандартных конструкций.