Вот чем, помимо всего прочего, объяснялось возвращение Изеры из плена Изумрудного Сна. Мир обретал защитников.

Услышав историю пандаренов, Хранительница Жизни, наконец, нашла объяснение тому, что Ноздорму никогда не выказывал ненависти к черному дракону. Ни в Войну Древних, ни после. Ее не удивило, что Ноздорму взялся обучать потомка черного дракона — выходка вполне в его духе. Каждый раз Алекстраза находила этой симпатии разные объяснения, но узнала правду лишь в Гранатовом Редуте за миг до конца из уст миролюбивых черно-белых медведей.

Долгие годы Ноздорму снедало чувство вины перед Нелтарионом. Именно судьбу черного дракона сильнее прочих исковеркала необратимость истории.

«Черная стая возродится», — тем же вечером в Драконьем Чертоге пообещал ей Ноздорму. Что могло быть безумнее этих слов, прозвучавших в дни Катаклизма? Тогда это ужаснуло Алекстразу.

Сейчас ее отношение к Нелтариону изменилось. Ноздорму всегда добивался этого, хотя и не мог раскрыть правды раньше времени. Алекстраза, разумеется, вряд ли кинулась бы спасать Аспекта Земли из Грим-Батола, как поступила Изера. Сомнений больше не оставалось. Только с помощью целительных способностей Изеры черный дракон мог остаться в живых после всего, что ему довелось пережить. Они с Малфурионом, в отличие от Ноздорму, не учли дара Изеры.

Она уняла внутреннюю дрожь и посмотрела на сестру.

— Ты сказала, что твой Сон окончен. Почему именно сейчас?

Алекстраза догадывалась, в чем причина, но хотела услышать это от самой Изеры. Знала ли Изера о спасении этого мира? Рассказал ли ей Ноздорму о принесенной жертве? Возможно, объяснил, как им поступать дальше?

А что если здесь, во Сне, ужаснулась Алекстраза, вовсе не Нелтарион сейчас нуждается в помощи Изеры? Ведь ничье имя не было произнесено. Пережитые в долгую ночь кошмары вновь напомнили о себе. Алекстраза понимала, что ей не убежать от них и того сомнения, что они породили в глубине ее души.

— Ноздорму просил меня дождаться часа, когда падут Оковы Древнего Бога, — ответила ее младшая сестра, подтверждая невысказанные мысли Королевы. — Только после этого я могла покинуть Сон, не подвергая его опасности. До тех пор, как Хранительница Сна, я берегла его изнутри, пресекая любое проникновение темных сил.

— Случалось и такое?

— О да, — кивнула Изера, — и довольно часто. Но я зорко охраняла неприкосновенность Сна. Изумрудный Сон очень важен теперь, когда пали Оковы.

— Почему?

— Позволь прежде спросить тебя, восстановилась ли Нить Жизни?

Алекстраза кивнула.

— Хорошо, — отозвалась Изера, — я чувствовала во Сне, как ослаб натиск Древнего. Не представляю, что довелось пережить на поверхности в час его свободы.

— Нам пришлось нелегко, — сдержано ответила Алекстраза, силой воли отгоняя ожившие воспоминания.

— Догадываюсь, что Ноздорму не рассказал тебе о предназначении Сна? Чем должен был стать Сон, по мнению Титанов, его создавших?

— Нет.

— Сейчас я, наконец, расскажу обо всем. Изумрудный Сон, созданный Титанами, не был своего рода пробной версией мира, как вы считали все эти годы. И он не был создан лишь для того, чтобы друиды обретали здесь единение с природой. Каждое живое существо, после определенных ритуалов, может попасть в Сон. Для этого необязательно засыпать, как считается сейчас. Этот мир прекрасен в своем равновесии; Титаны понимали, что Азероту никогда не стать таким. Титаны не преуменьшали нависшую над миром угрозу Древних Богов. И предполагалось, что однажды, когда Древние вернут былую мощь, создания Титанов смогут укрыться в мире Изумрудного Сна. Бегство в замкнутое и защищенное от хаоса пространство. Мы могли бы продержаться здесь. Какое-то время, разумеется.