— У тебя не цирковое имя, — вдруг говорит Абрахам.
— Это точно, — киваю я. — Он хотел назвать меня Лоэнгрином. Или, в крайнем случае, Христофором. Но мама сказала: Доминик. Поэтому так.
…Хорошо, что Матрос не спрашивает ничего про мою маму. Я и сам ничего о ней не знаю. Только то, что она назвала меня этим именем, самым обыкновенным. Иногда я думаю, что из-за этого имени я не цирковой внутри. Тоже самый обыкновенный.
…А Абрахам Суббота показывает нам с Матросом всякие штуки. Прибор, который может сосчитать зёрна внутри нераскрытого граната. Флейту, которая может повторять голоса птиц. Часы, которые идут с точностью до одной секунды в миллион лет.
— Покажи Доминику волнометр, — говорит Матрос и добавляет шёпотом, для меня: — Это его гордость.
— О, конечно! Волнометр… Куда же он запропастился… А, вот!
И он с гордостью показывает мне прибор вроде половинки часов с антенной. Только стрелки у него нет.
— А… Как он показывает? — спрашиваю я.
— Очень просто! Эти отметки — возможный уровень воды. Над уровнем моря.
— А… Сколько он показывает сейчас? — я всё ещё не понимаю.
— Сломался, наверное, — пожимает плечами Матрос. — Стрелка всегда на нуле была. Но сейчас её нет…
Абрахам растерянно смотрит на свой волнометр. И вдруг бледнеет. Руки начинают дрожать.
— Что это… Вы видите?! Что это! Стрелка… Она лежит!
Наконец вижу и я. Стрелка лежит, но не на нуле. А с другой стороны.
— Сломался? — спрашиваю я.
— Нет. Он не мог сломаться, — учёный еле удерживает в руках прибор. — Шкалы не хватило. Вы видите?! Зашкалило! Город затопит! Огромная, огромная волна идёт с океана! Скорее, скорее, предупредить всех!
— Как… предупредить, — лепечу я. — Правда, как?! Стучать в окна?!
— Сколько у нас времени? — очень спокойным голосом спрашивает Матрос.
— Не больше двух часов… Подвалы, первые этажи. Надо… Скорее, скорее!
— Колокол, — вдруг говорит Матрос.