Глава 5. Пепел прошлого (3-я часть)

Рикард и Кэтриона остались на ночлег в доме святого отца. Но прежде, чем лечь спать, они ещё долго сидели на улице, на большой скамье под старой оливой, и смотрели на закат, на разливы Арагоны и пламенеющие в осеннем наряде виноградники.

— Что ты будешь делать с этим письмом? — спросила Кэтриона. — Ты не знал, что у тебя есть кузина?

— Знал. Они жили в Мадвере, но наши семьи почти не общались. Отец настоял на этом.

— Почему?

— Видишь ли, мой дядя, отец Иррис — Людвиг Рингард. Он из семьи Рингардов-мятежников, причастных к восстанию Чистой крови. Он остался в живых лишь благодаря тому, что долго жил в Эоле, а потом в какой-то богом забытой дыре. Так далеко руки королевского правосудия не дотянулись, и о нём все забыли. Потом он перебрался в Мадверу и вёл там затворническую жизнь. Леди Регина, моя тётя, умерла рано, и он воспитывал Иррис сам. Но мой отец старался избегать общения с их семьёй и моей матери запрещал даже письма писать в Мадверу. Общение с семьями мятежников могло привести на костёр или плаху. Кто бы мог подумать, что и для моего отца всё закончится похожим образом, — Рикард покачал головой и добавил задумчиво: — Знаешь, когда я жил в Ашумане, то всё время думал только об одном. Я думал, что с каждой тренировкой становлюсь сильнее, и когда я стану достаточно сильным, то вернусь сюда и всё исправлю. Пусть не всё… Но что-то исправлю. Ведь, наверное, что-то я мог тогда сделать. Что-то всегда можно сделать! А увидев Талассу снова, я понял — нечего исправлять. Здесь больше ничего нет. А всё, что осталось, оно только здесь, — Рикард приложил пальцы к вискам. — Я столько раз представлял этот момент, как вернусь сюда, снова вдохну этот запах, почувствую ветер и услышу его шелест в камышах… Мне казалось, что это меня излечит. Что-нибудь вернётся из того, что я потерял, и я хоть немного, но стану таким, как прежде. Смогу снова чувствовать так же, как раньше. Я думал, что здесь осталась часть меня, и если я вернусь, то смогу вернуть и её. Но теперь я понимаю, что здесь нечего возвращать. Здесь нет ничего, кроме пепла. И нет смысла цепляться за этот пепел, — он посмотрел на Кэтриону и, накрыв ладонью её руку, добавил: — Но у меня теперь есть ты. А теперь вот ещё и кузина Иррис, которой нужна моя помощь. Я должен её найти. Вот этим и нужно жить. Настоящим. И ценить его.

Они сидели молча, вдыхая осеннюю прохладу и ощущая, как прошлое постепенно отступает во мрак. А когда взошла луна, Кэтриона тихо произнесла:

— Я всю дорогу думала об этом и, наконец, решила: мы должны вернуть печать в Орден. Что бы там ни было дальше, она должна храниться в Ирдионе.

— Почему? — спросил Рикард. — Ты ведь долго сомневалась.

— Эти сны и твари, которых я вижу, и эта луна. Наша сила, которой мы не управляем. Всё это… нехорошо. В мире есть определённый порядок… И, наверное, ты прав насчёт наших врагов. Если королева признает во мне свою дочь, то это разом решит все наши проблемы. Её ичу перестанут гоняться за мной, и Рошер, как это ни смешно, сразу превратится в союзника. И ты тоже выйдешь из-под удара.

— Ты хочешь отдать печать в Орден и перейти на сторону зла? — усмехнулся Рикард и, повернувшись к ней, посмотрел в глаза.

— Ну, не то чтобы я имела в виду именно это, — ответила Кэтриона с ответной усмешкой. — Но ты же знаешь, как называется такой приём в бою, когда вся сила противника, вложенная в удар, одним движением направляется против него же. В Ирдионе нас учили именно такому бою — нет смысла размахивать бариттой, если можно не размахивать. Вот мы и должны это сделать. Мы не можем сражаться со всем миром.

— Но печать при этом ты не отдашь королеве?

— Нет, печать нужно вернуть в Орден. В мире есть вещи, которые не нужно менять. Нам не хватало ещё, чтобы все эти твари вдруг разом выбрались в наш мир! Орден создавался именно для того, чтобы такого не происходило. И кто я такая, чтобы это менять?