Ленни ничего не ответил, но его плечи поникли.

— Только не говорите, что вы и в самом деле к нему неравнодушны! — смеясь, сказала она.

Элизабет произнесла эти слова наобум, но по реакции Ленни поняла, что попала в точку.

— Смешно, правда? — прошептал он.

— Не знаю. Вы обманывали нас. Томас, как и остальные, должно быть, считает себя преданным.

— Однажды, еще давно, — с отстраненным видом произнес Ленни, — Хейзел обнаружила в моей постели юного кинорежиссера.

Элизабет постаралась ничем не выразить своего удивления.

— Его звали Жан-Жак, он был французом. Очень образованный и воспитанный, двадцатилетний, красивый как бог. Кстати, с тех пор он добился заметного профессионального успеха.

— Ваша жена потребовала развода?

— Нет. Насколько я помню, она сказала только: «Ну, надо же», — и вышла. — Ленни покачал головой. — Она настоящая трудоголичка. Работа отнимает у нее все время. Я думаю, эта ситуация в какой-то степени ее даже устраивала. Мы и без того почти не виделись. Я жил в Нью-Йорке, она — в Лос-Анджелесе. Однако мы по-прежнему оставались в очень хороших отношениях.

— И это все?

— А что вы себе нафантазировали?

— Не знаю. Вы богатый и влиятельный человек. Ваша история напоминает романы Барбары Картленд. Это и есть ваша тайна?

— Нет. Ангедония.

— Что?

— Психопатологическая неспособность испытывать удовольствие — во всяком случае, по словам моего врача. Тотальная скука, если проще. Вуди Аллен страдает тем же самым.

— Понятно. Участие в «Оке Каина» должно было стать для вас своеобразным развлечением.

— Скорее, терапией.

— Манипулировать людьми — это для вас тоже развлечение?

— Я никем не манипулирую, уверяю вас.