— Не делай неуместных замечаний, Джереми, — ворчливо заметила мисс Гарт. — Ты злой мальчик, потому что берешь вещи, принадлежащие твоей сестре. Слушайся меня и отдай то, что ты у нее взял, или мне придется тебя наказать.

Долгий, злой взгляд, которым он одарил ее перед тем, как снова обратиться к книге, не оставлял никаких сомнений. Ее слова, как эхо, отозвались в моей голове. «Злой мальчик», — подумала я, и что-то стало оживать в моей памяти и показалось мне знакомым. Я снова обратилась к Селине, поворачивая ее, измеряя и записывая цифры.

— Скажите, какое это будет платье? — умоляла меня Селина. — Действительно из зеленого китайского шелка?

Было трудно устоять перед ее просьбами, и я улыбнулась ей.

— Я ничего не могу тебе сказать, пока не поговорю с твоей матерью. Вот тогда я все расскажу тебе, и мы сможем подумать над ним вместе с тобой.

Она принялась хлопать в ладоши, но тут же остановилась, потому что один ее кулачок был зажат. У меня вдруг мелькнуло подозрение. Я взяла ее тонкую руку пальцами и повернула ладошкой кверху. Девочка не сопротивлялась, а только засмеялась, когда я подняла ее пальчики и обнаружила точеную брошь в виде маленькой красной клубнички. Я подняла ее, чтобы мальчик смог увидеть.

— Твоя сестренка, я думаю, просто дразнила тебя. Видишь, вот то, что она потеряла, как она думала. Во всяком случае, он этого не брал.

— Ну, конечно, не брал, — презрительно произнес мальчик и продолжил читать книгу.

Мисс Гарт раздраженно посмотрела на него и перевела смягчившийся взгляд на свою любимицу.

— Ты не должна так дразнить нас, милая, — сказала она и подошла поближе, чтобы окинуть мои измерения критическим взглядом. От нее исходил сильный запах фиалковых духов, и в этой душной комнате он показался мне несколько угнетающим.

Все увиденное здесь усиливало во мне чувство, что я не смогу выполнить то, о чем просил меня мистер Рейд. Как бы ни нуждался мальчик в помощи, он не потерпит никакого надзора, а мисс Гарт, конечно, не позволит никакого вмешательства. Я твердо решила, что сделаю платье для Селины и на этом мои обязанности закончатся.

— Кто же это умер в вашей семье? — спросил мальчик, снова устремив на меня свой недоверчивый, вопрошающий взгляд.

Я не попыталась уйти от ответа, а объяснила ему прежде, чем смогла вмешаться гувернантка:

— Моя мама и брат погибли в результате несчастного случая несколько месяцев назад. Лошадь понесла, и они оказались под ее копытами.

Темные глаза ребенка застыли, черные зрачки расширились почти до размеров радужной оболочки. Я почувствовала, как он хочет понять весь ужас случившегося, и это встревожило меня. И пока он не успел спросить о подробностях, я поспешила переменить тему:

— Твое лицо мне кажется знакомым, Джереми. Может быть, я видела тебя, когда ты играл, а я проходила по площади Вашингтона? Его темные глаза сверкнули, и в них отразилось беспокойство.

— Я никогда не играю на площади, — сказал он. — Но года два назад мой портрет — рисунок — напечатали во всех газетах. Там вы меня и видели.

— Достаточно, Джереми, — резко приказала мисс Гарт. — Если вы закончили, мисс Кинкейд, вам лучше уйти. Мальчику нельзя так волноваться. Прежде всего, я никак не могу понять, почему вас привели именно в эту комнату. Селина могла бы прийти к вам в класс.

Я молча собрала свои вещи. Мне нечего было сказать этой женщине, но мое сердце потянулось к этому замкнутому, болезненно впечатлительному мальчику. Его заболевание действительно очень сильно отличалось от заболевания Ричарда, и я знала, что у меня нет необходимой подготовки, чтобы справиться с таким ответственным поручением. Несмотря на сочувствие к этому ребенку, я не смогу принять предложение.

Но как только я вышла в мрачный холл, закрыв за собой дверь в комнату с жаркой, напряженной атмосферой, у меня наряду с ощущением свободы возникло ощущение, что я покидаю в беде кого-то, кто отчаянно нуждается в помощи. Если не я помогу этому мальчику, то кто же?