Матвей пожал плечами: — Оно течет по-разному в разных местах, субъективно для нас прошло много меньше. Ну а биологическое как бы приостановлено: ни старости, ни смерти в Саду нет.

Снова чудеса, всё страннее и страннее. Она то в жутких местах, то величественных, как мир вечного пламени, то прекрасных. Знала бы, куда попадет, сбегая из приюта. И сбежала бы снова!..

Никита и Матвей заговорили о чем-то техническом. Госпожа Кэти наконец вышла — вид несколько встрепанный, а элегантность поблекла.

— Ну, меня и Матвея помнят. Только надо подождать одну девочку.

И голос что-то невесел. Она села рядом с мужем, но глядела на леди Селину. Снова показалось, что они переговариваются. Тина зажмурилась от солнечного свете и вскоре чуть не задремала, но очнулась от голоса леди Селины.

— Ты, Эмили? Откуда?

— От верблюда, — ответил недовольный девичий голосок, и Тина разлепила ресницы.

Девочка. Соломенно-желтые косички, неуклюжие ботинки на ногах, голубые глазенки. Рогна?.. Нет, аура непохожая. И очень странная, а такой тончайшей голубизны вообще не видела.

Она невольно привстала: — Тина. — Ну не говорить же «леди Тина». — А это мой муж, Никита.

Эмили в ответ только кивнула. — Поехали, — хмуро сказала она.

Теперь позади стало трое. Эмили уселась справа, и от нее на тело Тины будто перебегал слабый электрический ток — так давало себя знать приближение сильнейших гроз в том мире.

— Мы познакомились с Эмили в Канаде, — пояснила Кэти. — Она помогала родителям несколько раз, а плату брала только мороженым.

Тон шутливый, но уже не столь беззаботный. И что-то странное… Ах да, помогала родителям госпожи Кэти? Сколько же тогда этой «девочке» лет? Стало очень неуютно, как поначалу с Эльвирой.

Из пейзажа за окнами остались только облака, никогда не забиралась так высоко. Потом нырнули будто в раковину с синевой в глубине, а облака стали падать снизу вверх. Когда все ушли в перламутровую высоту, глайдер замедлил падение, а потом замер.

Площадь, будто черное озеро. Багровый город со шпилями и башнями — город двойной, потому что отражается в темном зеркале. Ленты синего стекла и жутковатые цветы на террасах…

— Исейон меняет обличия, — сказал Матвей. — Сегодня он сумрачнее, чем я помню. Но мы были давно.

Госпожа Кэти задумчиво улыбнулась: — Тогда все было впереди. Мы трудились над тем, во что порою не верили сами. В отчаянии хватались за любую соломинку, и так муж привел меня в Исейон.

— Что это собственно такое? — спросил Никита. — Такое впечатление, что мы видим только часть города… или это одно здание? Многое странно расплывается.

— Дом Изиды, — сказала госпожа Кэти. — Хотя правильнее, Эсеты. То, что было, есть и будет. Исейон существует в пяти измерениях, и мы видим только трехмерную часть.

— Для наших целей можем считать его грандиозным компьютером, — спокойно сказал Матвей. — Подозреваю, что это еще и портал, но мы с этим свойством не сталкивались.