— Что такое боль? — невинным голосом интересуется невесть откуда взявшаяся Элли, наклоняясь надо мною. Мне становится стыдно, потому что к барабану принтера я привязан в совершенно натуральном виде.

— Я знаю! — кричу я, делая вид, что ничего необычного в моем положении нет. — Я знаю, что такое боль! Неуправляемый поток сигналов внутри организма!

— Вот и отключи его, — равнодушно советует Элли и отворачивается. — Надеюсь, ты умеешь отключаться?

— Нет! Не умею! Я не наркоман! — воплю я и просыпаюсь. Левую руку колют тысячи иголочек. Я отлежал ее во сне, и теперь нервные окончания в муках восстанавливают свою чувствительность. Глядя в потолок, на котором — впервые за эти сумасшедшие дни! — играют солнечные зайчики, я блаженно улыбаюсь. Говорят, Менделееву его периодическая таблица приснилась во сне. Я, конечно, не великий химик. Но и мой до предела утомленный мозг, спасая себя от запредельных нагрузок, способен иногда выдавать любопытные варианты.

Минут десять я лежу с закрытыми глазами, обдумывая технические детали. Да, это вполне реализуемо. Несколько генераторов случайных чисел… И плотный, плотнейший поток шумоподобных сигналов сразу по нескольким каналам. Чем не меч-кладенец? Вряд ли Пеночкин предусмотрел соответствующую защиту. Мы ведь влезем через «замочную скважину»!

— Аи да Полиномов! Ай да сукин сын! — приговариваю я, с удовольствием разминая наливающиеся радостью мышцы. Сколько у меня в запасе времени? Двое суток с хвостиком. Но, кажется, появился шанс отрапортовать часов на десять раньше срока.

Когда мои подчиненные, вежливо постучав, заходят в номер, я уже готов четко сформулировать задачи и даже конкретные методы их решения. Юрик коротко кивает: мол, все понятно, а Гриша, как обычно, проявляет любознательность:

— А кто запустил-то эту паразитную программу, известно? Невыявленный вирусоген опаснее любого порожденного им вируса.

— Злоумышленника мы выявим сегодня ночью, — самонадеянно обещаю я.

Гриша и Юрик смотрят на меня, словно два Ватсона на Шерлока Холмса.

Вот так-то, мальчики. Учитесь работать профессионально. Кажется, скоро еще одной легендой обо мне станет больше. Что значит умелое использование недоступной подчиненным информации! Так вот и рождаются пророки.

Телефонный звонок звучит гак резко, что мы все трое вздрагиваем. Гриша подозрительно щурит покрасневшие от недосыпания глаза.

— Примите весьма срочное сообщение, — слышу я мелодичный голос Танечки.

— Сейчас… минутку… — отвечаю я, лихорадочно включая «Спутник». И, как уличный регулировщик, делаю отмашку в сторону двери: ребята, вы свободны. Я вовсе не хочу посвящать вас в свои маленькие тайны.

Через десять минут на дисплее высвечивается расшифрованное сообщение:

«Ведущему инспектору Полиномову. Степень срочности: первая. Степень сложности: пятая.

Представленные вами последовательности чисел представляют собой кубы и квадраты чисел соответственно от 4 до 24 и от 4 до 33, записанные в обратном порядке. Никакой другой полезной информации они, по всей видимости, не несут. Сообщаю вам на всякий случай последовательность четвертых степеней чисел от 4 до 33, записанных в обратном порядке: 12.56.81… Кривопалов.

Несколько секунд я смотрю на дурацкие цифры, не понимая, для чего они. Я ведь и сам мог бы их получить даже с помощью «петушка» в течение каких-нибудь двух минут. Наконец, до меня доходит, в чем дело: это они так шутят. Идиоты! Вас бы на мое место! Хотя, конечно, мог бы и сам догадаться. Все логично: пароль, по которому дракон покидает свое логово, нигде не надо записывать, рискуя разгласить шифр, и даже не надо запоминать. И в то же время ключ к построению пароля не так просто разгадать, даже имея перед глазами полные последовательности. В чем я и убедился на собственном примере. М-да. Такого ребята из сектора Кривопалова еще не расшифровывали. Дал повод позубоскалить. Ну да не беда. Зато одной маленькой загадкой стало меньше.

«Вольвочка» трогается с места плавно и бесшумно, словно Багира, выслеживающая добычу. Пеночкин сегодня не работает. Почувствовал опасность и лег на дно. Ничего. Мы тебя поднимем. Идет охота на волков, идет охота… Хотя мой зверь будет пострашнее. Неужели Петя сам не понимает, насколько это опасно? Тоже мне, доктор Фауст…

Через двадцать минут я стою перед обитой коричневым дерматином дверью. Сначала короткий звонок, чтобы не очень испугался. Все-таки двенадцатый час ночи. Теперь — два длинных, требовательных и беспощадных.