— Эти вопросы мне бы хотелось обсуждать напрямую с вашим лидером, — спокойно ответил инопланетянин. — И… в более спокойной и приятной обстановке, а не когда на нас направляют оружие.

— За кружечкой ароматного кофе и с сигарой в зубах? — так же холодно произнёс руководитель, медленно подошел к парню и резко ударил Хиро по печени, заставив того скривиться. — У нас найдется много гостинцев, для таких как вы. Желаете в этом убедиться?

— Откажусь, — парень изобразил на лице мучительную боль от удара, хотя от такого тычка его лишь в смех бросало. Сложнее оказалось сдержать защитные механизмы костюма, мысленно деактивировав его в спящий режим. — От всех остальных гостинцев — а вот кофе, пожалуй, выпил бы.

— Вижу ты у нас бесстрашный, — ублюдок с силой потянул немного согнувшегося парня за волосы, чтобы тот посмотрел ему прямо в глаза. — Не пойму, на чём основывается твоя храбрость? Или ты действительно считал, что нас должны испугать твои слова о том, что вы разгромили банду Косого? Самонадеянный идиот! — он с силой влепил второй рукой пощечину Хиро, отчего его голова дёрнулась. Командиру в этот раз с трудом удалось сдержать рвущийся наружу гнев, но он всё же смог себя пересилить. Правда, так просто оставлять это происшествие он не собирался — посмевший его ударить ублюдок, дважды — обязательно поплатится, но чуть позже. А тот, даже не подозревая, что подписал себе приговор, крикнул: — В камеру их!

— Может всё же отведёте нас к своему лидеру? — еле сдерживающий гнев, униженный, злой и крайне раздраженный командир, всё еще пытался достучаться до разума этих ублюдков. — Какие вы военные…

Договорить ему не дали: продолжая держать его за волосы, ублюдок наносил удар за ударом по лицу командира. Оторва стояла и с ужасом смотрела на происходящее, а вот Гитарист кипел и еле держал себя в руках — если бы не приказ лидера, он бы уже давно ринулся в бой, не смотря на явное преимущество противника.

— Еще будут какие-то претензии? — спустя несколько минут с ухмылкой спросил урод, избивавший командира. — У меня будет еще о-очень много на них ответов!

Хиро промолчал, изображая из себя избитого до состояния отбивных пленника. Его волосы отпустили, и он с нарочитым грохотом и громким стоном завалился на землю.

— Поднимите этого ущербного и отведите в камеру, и про его спутников не забудьте, — разворачиваясь, бросил ублюдок, быстро направляясь ко входу на базу. — Если кто-то из них будет поднимать шум или буянить… разрешаю открыть огонь на поражение. Всю ответственность беру на себя.

Командира подхватило двое бойцов, и потащили в сторону входа. Рокер с Настей, также с поднятыми руками, двигались самостоятельно под конвоем из десятка людей в черном обмундировании.

Усач, до этого остававшийся полностью молчаливым, задумчиво наматывал свой ус на палец, смотря вослед ушедшим. Как только они скрылись из виду, он отдал приказ своим ребятам и вновь уселся в машину, разворачиваясь и быстро уезжая от базы.

Тревожное чувство не покидало опытного, прошедшего через множество сражений мужчину, но он не мог понять, с чем оно связано. Интуиция так и кричала, что в скором времени произойдет что-то из разряда вон…

Но всего этого командир со своими товарищами не видел — им накинули тёмные, полностью непрозрачные мешки из какой-то крайне неприятной и дико вонючей ткани, после чего повели их по неизвестному маршруту, тычками и пинками указывая направления тем, кто немного сбивался с курса. Хиро в этом плане было немного полегче — его тащили двое, поэтому он лишь слабо передвигал ногами и молча двигался вперёд.

Минут десять, не меньше, заняли их блуждания. Послышался звук открываемой железной решетки, после чего их затолкали в небольшую камеру и закрыли на замок. Пленники слышали, как большая часть из сопровождающих бойцов разворачиваются и уходят, но трое из них остались и встали по обе стороны от решетки.

Значит, без присмотра их никто оставлять не собирается.

— Можете снять мешки, — неожиданно прозвучал довольно молодой голос. Пленники выполнили указания, моргая и пытаясь восстановить зрение — их бросили в какую-то вонючую камеру, в углу которой находился нужник, настолько мерзкий и противный, что Оторву всю передернуло. С ними заговорила… девушка, одна из тех, кто остался в конвое. За всем снаряжением и обмундированием заметить в ней представительницу прекрасного пола было почти невозможно, но заговорив, она сняла шлем и балаклаву, разминая рукой шею. — Вы зря упомянули о том, что это ваши люди уничтожили отряд Косого — какими бы не было между нашими группировками отношения, и какие бы зверства эти ублюдки не делали — но даже так, они постоянно уничтожали ходячих, регулярно выбираясь на вылазки и делая зачистки. Косой брат нашего командира, и его смерть, он вам так просто не простит.

— А не слишком ли ты много нам рассказываешь информации? — закашлявшись, занял сидячее положение командир и посмотрел на говорившую. — Не боишься раскрывать такие сведенья посторонним лицам? Не думаю, что твой лидер по головке за это погладит. Кхе-кхе…

— А чего мне бояться? — грустно произнесла она, отошла немного в сторону и вернулась со стулом, повернув его спинкой к камере, уселась и продолжила. — Какими бы сильными не были твои товарищи, они не смогут проникнуть на нашу базу и освободить вас. Командир сейчас решит некоторые вопросы и вернётся, и я уверена, это будет последнее, что вы увидите на этом свете.

— Даже так? — бросил парень. — И вы называете себя армией, служащей Родине? Чем вы отличаетесь от тех ублюдков, торгующих детьми и женщинами, если для вас человеческая жизнь ничего не стоит? И такие слова мне говорят те, кто должны защищать обычных людей…

— Ты мыслишь слишком поверхностно, — рассмеялась девушка. — Обычные люди? Те, кто без зазрения совести уничтожили больше трех сотен человек, и ради чего? Куда делись все те пленники, которые находились в тот момент на базе? Мы тщательно обыскали всё здание школы, и нашли только двух девушек, с ужасом забившихся в самый дальний угол, чуть не поехавших рассудком. Они нам многое рассказали о событиях той ночи…