После мы лежали на скомканных простынях, не разнимая объятий, и тяжело дышали в унисон. Томас лениво чертил круги на моем животе. Я закрыла глаза, позволив чистому удовольствию укутать меня, словно одеялом. Не представляю более совершенного переживания. Я с сожалением думала о том, что юных леди иногда учат во время первой брачной ночи лежать смирно и «думать об Англии». Любовь должна быть обоюдным удовольствием.

Томас переключил внимание с моего живота на волосы и таким ласкающим жестом пропускал сквозь пальцы распущенные локоны, что мои веки внезапно отяжелели. Я опять закрыла глаза, наслаждаясь каждым осторожным поглаживанием. Мне хотелось провести вечность, засыпая и просыпаясь от этих прикосновений.

– Я никогда не была так счастлива.

Томас поцеловал меня в макушку.

– Ну, а я по крайней мере еще один раз был полностью счастлив. Может, это было, когда ты совратила меня в ванне. Или в тот раз в библиотеке.

Я шлепнула его, и он рассмеялся.

– Правильно, это произошло только в моих мечтах. Это, несомненно, одно из моих самых счастливых воспоминаний.

Я обняла его.

– Томас, прости, что я так боялась.

– Ты знаешь, мне нет равных в решении сложных задач, но эта не под силу даже мне. Кроме того, я вовсе не такими представлял твои слова после нашего первого физического выражения любви.

Он молча поиграл моими волосами, накручивая их на пальцы, словно они были величайшим чудом девятнадцатого столетия.

– Так что тебя напугало? Я? Или мое устрашающее мужское достоинство?

– Конечно не ты. – Я покачала головой и посмотрела на него, игнорируя второй шаловливый комментарий. – Провал. Я… я этого боялась.

Его губы изогнулись в дьявольской улыбке.

– Я никогда не считал тебя неуклюжей, Уодсворт.