– То есть у вас нет ничего, кроме слов? Ваших и «лояльных»?

– Есть исследования крови тех «лояльных», что обратились ко мне. Правда, вы ничего в них не поймете. Для этого вам потребуются достаточно квалифицированные химик и биолог.

Я усмехнулся.

– Очень удобно – вешать мне лапшу, пользуясь моей неосведомленностью в вашей сфере. Но уж простите, если я предпочту остаться скептиком.

Профессор вздохнул.

– Что ж, очень жаль, Михаил, что мне не удалось до вас достучаться… Хотя это следовало предвидеть. Моя информация переворачивает с ног на голову весь ваш мир, столь удобно и логично выстроенный. Комфортный для вас и дающий вам ощущение того, что вы воюете на правильной стороне. Естественно, когда у вас пытаются это забрать, вы сопротивляетесь, и ваше сознание отторгает все, что не вписывается в ваше мировоззрение.

– Хватит! – Я раздраженно вскочил на ноги. – Я слушал достаточно! В свою веру вы меня не обратите. У вас есть хоть что-то, кроме конспирологических гипотез? Что-то об НМП? Сиде? О «кроте» Новых в АПБР?

Профессор помолчал, задумчиво потирая подбородок.

– Сначала скажите, что вы теперь собираетесь делать?

– Уж точно не отсиживаться в бункере, скрываясь от всех! Уж простите, если это прозвучит слишком пафосно, но человечество ведет войну за выживание, и я намерен ему помочь в меру своих скромных сил. И пусть вы считаете, что время людей вышло, мы вам никакие не «отжившие». И все эти ваши мрачные картины… Я докажу, что все не так, слышите?!

Мой голос поднялся почти до крика. Заметив это, я резко оборвал свою тираду и умолк, тяжело дыша.

Воскобойников грустно улыбнулся.

– Да вы, Михаил, идеалист, как я погляжу! Тяжко вам жить, наверное! Жизнь таких, как вы, не жалеет. Бьет постоянно, и тем больнее, чем сильнее ваша вера в светлое и справедливое. Когда вы покинете это место, боюсь, вам весьма скоро придется увидеть, что прав я, а не вы. И в тот миг, когда разобьются ваши розовые очки, вам будет очень плохо. Беда человечества в том, что подобных вам в нем абсолютное меньшинство. Именно поэтому оно сойдет со сцены. Я здесь потому, что не хочу это видеть. А вы идете туда, чтобы до конца защищать обреченную цитадель и погибнуть на ее стенах. Что ж, это ваш выбор, и удерживать вас я не стану… Что же до информации, вы ее получите. Хотя бы в компенсацию за мой недружелюбный прием. Вряд ли она вам поможет, но почему бы и нет, в конце концов? Слушайте внимательно. Можете даже на диктофон записать, я не возражаю.

Я уходил. Двигался по направлению ко второму выходу из бункера, путь к которому мне подсказал Воскобойников. Шел я, честно говоря, словно пыльным мешком по голове ударенный от той информации, что он на меня вывалил. Конечно, можно сколько угодно подобно Станиславскому твердить «Не верю!», но и отмахиваться от этого тоже нельзя. Не в том я нынче положении, чтобы голову в песок прятать. У меня сейчас как в том зоопарке из анекдота: «страусов не пугать – пол бетонный». Вот под моими ногами в данный момент не то что бетон – скала гранитная. В прямом и переносном смысле. Некуда голову прятать, да и некогда, похоже. Все, что я услышал, проверять надо. Осторожно, но тщательно и не мешкая, а иначе…

Перед тем как открыть люк, я в нерешительности замер, остро жалея об отсутствии камер или перископа. Конечно, выход тайный, но кто его знает – может, район патрулируется еще какими-нибудь Измененными. Новыми или «лояльными». Первые просто убьют, а вторым я уже не доверял – заронил-таки профессор своими речами зерна сомнения! Кому они лояльны? Черт его знает! Более или менее уверен я могу быть в одной Алине, поскольку «обратил» ее сам.

Впрочем, ладно – перед смертью не надышишься! Я решительно схватился за ручку люка. Он был хорошо смазан и открылся почти бесшумно – похоже, профессор для своих сношений с внешним миром пользовался именно этим входом, а не главным. Поначалу я лишь чуть-чуть приоткрыл его и выглянул в щель. Глупо, конечно: если там действительно засада, вряд ли они станут обнаруживать себя раньше времени, давая мне возможность нырнуть обратно. Нет, если враги там, они дождутся, когда я вылезу полностью.

Что ж, не будем заставлять их ждать. И я вылез…

Ничего не происходило ровно полминуты. А потом мне словно врезали громадным невидимым кулаком. «Кинетик, – успел подумать я в полете. – Ну, вот и все!» Удар о землю вышиб из меня дыхание и слегка оглушил. Тем не менее меня сразу же прихватили, не давая опомниться: невидимый пресс прижал к земле. Кем бы ни был мой противник, но действовал он по принципу «лучше перебдеть, чем недобдеть».

Распластанный на земле, я слышал неторопливые приближающиеся шаги. Легкие, видимо, женские. В сочетании с типом воздействия, который применил ко мне Измененный, это о многом говорило. Когда подошедший склонился надо мной, я уже знал, кого увижу. И не ошибся.

– Еще раз здравствуйте, Михаил! Рада видеть, что вы преуспели! – произнесла «лояльная» Ольга.