— Держи, — он сунул Волкову в руку какую-то бумажку, сложенную вчетверо. — Я тут кое-чего чиркнул своему куму про тебя. Он тебя с нужными людьми сведет, чтобы те паспорт и транзитную карту сделали. А это, — староста достал из кармана еще два листка, — писулька Федорычу, машинисту, который мне весточки от сынка возит, и письмо самому Андрюшеньке. Я там прошу, чтобы он тебе в хантеры устроиться помог.
— Спасибо, — Сергей затянул тесемку на сидоре.
— На посошок пить не будем. Некогда, — Тимофеич смахнул слезу. — Иди по ночам, днем в лесу отсиживайся. В сам Иркутск с юга входи — так до нужного дома ближе. Если схватят, записки съешь.
— Хорошо.
Обнялись. Размазывая слезы, подошла Лиза. Сергей отвел взгляд.
— Ты вернешься?
— Не знаю.
— Писать хотя бы будешь?
— Постараюсь.
К девяти распогодилось и изба, прощаясь с Волковым, заплакала капелью.
А в десять на окраине села показался первый «Виккерс».
Скрипя снежным порошком, лыжник вкатился в Страстной переулок. В заиндевевших за ночь окнах первые «жаворонки» еще не успели проскрести свои смотровые проруби, а последние ночные патрули уже давно растирали водкой пальцы ног. Беспокоиться было не о чем. Даже подгулявший пьянчужка, и тот ничего не смог бы донести коменданту. Его труп, как и положено, уже битый час коченел в сугробе в неудобной для похоронной команды позе. А может, это шпик не дошел до своей Сфоровской кормушки?
Лыжник объехал на вираже вытянутую руку со скрюченными пальцами и, затормозив у искомого крыльца, принялся снимать свои лыжи. Ему даже стучать не пришлось. Как только поздне-ранний гость подошел к двери, та немедленно распахнулась. Гость сунул в облако теплого воздуха какую-то записку и тут же был впущен вовнутрь. Если бы эта беззвучная сцена, похожая на ритуал некоего тайного общества, привлекла внимание какого-нибудь заинтересованного лица, то это заинтересованное лицо имело бы возможность проследить за лыжником, вынырнувшим из дома через полчаса и отправившимся в депо, располагающееся неподалеку. Н о никто так и не смог всего этого увидеть, ведь даже у жмурика, устроившегося в сугробе напротив, глаза были закрыты и запорошены снегом.
— Ну что там? Уже можно вылезать? — из-под кучи угля послышался голос Сергея.
— Рано еще, — помощник машиниста положил лопату на край мешковины, закрывающей вход в нору.
— Еще полчаса и я тут коньки отброшу. Пустите к топке погреться.
— Погоди. Через пятнадцать минут последний блокпост будет, тогда уж…
Паровоз, словно испугавшись повернутого танкового дула, начал судорожно тормозить. Машинист, спрыгнув на ходу, скрылся в струе пара, а когда вынырнул из нее, ему в грудь уперлось сразу два ствола.
— Оружие, повстанцы? — спросил офицер.
— Никак нет, Сэр!