– Если я пообещал вам, что привезу вас в Руан присутствовать на венчании Роллона, это еще не означает, что я допущу вашу с ним встречу.

В голосе его была непреклонная решимость. Он велел Эмме поглубже натянуть на глаза капюшон, дабы не быть узнанной, и вести себя скромно, если она не желает, чтобы он отдал приказ своим людям повернуть назад.

Эмма едва не застонала от отчаяния. Быть так близко к Ролло и не иметь возможности встретиться с ним. А Ренье, несмотря на всю его учтивость, был не похож на человека, который позволит обвести себя вокруг пальца. И все же ей надо было что-то придумать, как-то освободиться из-под его надзора. О, Боже, она видела вокруг столько знакомых лиц, но ни одного сколь-нибудь значимого соратника Ролло, к какому могла бы кинуться с просьбой освободить ее от эскорта жениха.

Они ехали узенькой улочкой меж домами, украшенными по случаю первого христианского торжества множеством венков из плюща и вечнозеленого остролиста с алыми ягодами. Гирлянды остролиста были развешаны и на веревках, протянутых через улицу от дома к дому. Вокруг бурлила толпа, слышалась разноязычная речь съехавшихся на торжество гостей. Они приветливо разговаривали с норманнами, а те дружески угощали их вином из высоких рогов, пили за свадьбу правителя и за рождение Бога христиан, которого они готовы почитать, если его признал и их правитель.

Постоялые дворы были заполнены до отказа. Им пришлось миновать несколько из них, пока тугой кошель Ренье не открыл им двери в дом одного зажиточного руанца, где они остановились на постой.

– Обряд крещения и венчание произойдут после полудня, – сообщил Эмме Ренье. – А до этого мы передохнем здесь.

Ее проводили в маленькую комнатушку в мансарде. Эврар Меченый остался сторожить под дверью.

«Плохо же они меня знают», – сердито подумала Эмма. Она открыла маленькое одностворчатое окошко. За домом располагался небольшой хозяйственный двор, огражденный стеной. Почти к стене дома примыкала покатая тростниковая кровля сарая. Недолго думая, Эмма пролезла в окно и спрыгнула вниз. Кровля оказалась ветхой, и Эмма тотчас провалилась вниз, ударившись о что-то теплое и мягкое, сползла на подстилку из соломы. Рядом раздался испуганный женский возглас, замычала, переминаясь с ноги на ногу, большая пегая корова. Эмма поспешила встать, опрокинув подойник с молоком. Через загородку увидела прижавшуюся к стене девушку-служанку. Та собиралась вновь завопить, когда Эмма кинулась к ней, зажала ладонью рот.

– Тише, голубушка, тише.

Чувствуя, что служанка успокаивается, Эмма отпустила ее. Та выглядела удивленной.

– Госпожа Эмма?

Эмма не удивилась, что та ее узнала. Мало кто не знал ее в Руане. Она оправила плащ, накинула капюшон.

– Я вижу, ты меня знаешь.

– Знаю. Но всем известно, что вы навсегда уехали и Роллон отказался от вас.

– И вот я вернулась. Но не откажешься ли ты помочь мне?

Она спешно сорвала с запястья граненый браслет – подарок Ренье – всунула его в руку все еще растерянной служанке.

– Вот возьми. И ради всего святого, помоги мне выбраться отсюда. Мне необходимо успеть увидеться с Ролло до венчания. Ну же! – прикрикнула она, видя, что та никак не опомнится.

Девушка вздрогнула, часто заморгала. Но вид блестящего золота у нее в руках прибавил ей смекалки.

– Идемте.

Они прошли меж сараев, туда, где вдоль забора были сложены штабеля бревен. Девушка сказала, что, если Эмма взберется по ним и спрыгнет с забора, она окажется в узком проходе, ведущем к набережной недалеко от моста.