Он снял перчатку и дотронулся ладонью до земли. Когда следопыт поднял руку, кончики пальцев у него были красными. Маринка сдавленно пискнула за спинами своего конвоя. Впрочем, Дариуш не спешил с выводами. Он аккуратно понюхал, затем лизнул и тут же сплюнув, вытер руку о подол своей кожаной куртки.

— Это кровь, — констатировал он вполголоса.

— Кровь это же эфемерная субстанция… разве ее пятна не должны исчезать спустя всего несколько минут? — задал вопрос Рейнхолд вполне резонный для жителя бывшей игры.

— Кровать той женщины… Леонарды была вся перепачкана спекшейся кровью… — тихо прошептала Марина.

— Что? — не понял капитан.

— Она хочет сказать, что правила этого мира вновь поменялись, сделав его ближе к тому из которого пришли мы… — глухо ответил я.

Как-то за всеми волнениями и заботами, свалившимися на меня в последние дни — я не замечал очевидных вещей. Точнее замечал — но не придавал им особого значения. Окровавленное ложе Леонарды, моя безуспешная попытка прогуляться под проливным дождем в лес, после которой пришлось отмывать доспехи и чистить одежду. Ведь всего этого никогда не было в игре. Да и в первые дни моего пребывания в этом теле, я даже не задумывался о том — что могу банально испачкаться. Меня ранили в Гробнице Графа Лурка, я шлялся по ночному лесу и дрался в горящей деревне, копался на пепелище и…

И даже не заметил того простого факта, что «правила» бывшей игры изменились. В «Хрониках Ортена» можно было испачкаться — но то был просто визуальный эффект — дополнительная текстура, которую накладывали модель персонажа. Не нужно было мыться или чистить одежду. Грязь исчезала сама собой спустя пару минут. Я вспомнил, как выйдя из тента Гильдии Авантюристов, найденной где-то ветошью, вытирал свой плащ лицо и доспехи. На автомате — как будто, так и нужно… как будто делал это всегда, после каждого боя.

Нахмурившись, я прикусил губу. На мной скромный взгляд все это могло обозначать только то, что я как и многие другие бывшие игроки медленно но верно вживался в этот мир. Переставал замечать изменения — действовал на автомате, все дальше и дальше удаляясь от нашей матушки Земли и становясь настоящим человеком из Ортена.

Встав, поляк внимательно изучил землю вокруг изрытого ногами участка вокруг себя и покачав головой сказал.

— Если эльфы на континенте Му не имеют крыльев, то вашу знакомую… — он хмуро посмотрел на меня. — Унесли. В ту сторону. Туда ведут следы мужских сапог, и палой листве если присмотреться остались капли крови.

Поляк махнул рукой в сторону глубокого оврага и пошел к нему, не дожидаясь нашей реакции. Я последовал за ним, по широкой дуге обходя место стычки. Рейнхолд не отставал, как и вырвавшаяся из-под опеки десантников Марина.

Дариуш медленно прошелся взад-вперед перед провалом, затем резко дернулся и подбежав к растущим плотной стеной у самого обрыва кустам, засунув туда по руку. Почти по плече. Пошарив там он оскалился и дернув, вытащив из переплетения ветвей перепачканную в глине, грязи и крови тряпку, бывшую когда-то беленькими женскими трусиками.

Я медленно опустил веки, чувствуя как под ними, обжигающим огнем горят глазные яблоки, в которые словно бы сыпанули песка. Досчитал до десяти, чтобы успокоиться и вновь посмотрел на следопыта, чувствуя как в груди, где то посередине, на несколько сантиметров правее от сердца разгорается неприятный опаляющий внутренности огонь.

Несколько минут Дариуш пристально смотрел на землю рядом с кустами. Поворошил ногой листья, поджав губы и сверля глазами взбаламученную бурую листву с таким видом, что у меня не оставалось сомнений в том, что видит сейчас следопыт на лесной подложке. А затем быстрым движением скинув с плеча свою паровую винтовку, поляк в два шага казался у края оврага и спрыгнул вниз.