Чего уж тут не понимать. Гудман был необыкновенно хорош, в нем слились и адвокат, и политик. Он убеждал, он играл голосом, он купался в лучах собственного удовольствия. Когда я спросил его, достигнут ли в Вегасе предел мечтаний, он улыбнулся, погрозил мне пальчиком и сказал:
— Знаю, куда вы клоните, знаю ваши журналистские штучки. Вы хотите, чтобы я сказал, что не хватает для полного счастья двух вещей: легальной проституции и легальных наркотиков. Так вот, не дождетесь, сэр! У нас в штате Невада проституция разрешена, так что если кто-то из вас джентльменов интересуется, пожалуйста, всего лишь в нескольких милях отсюда, и совершенная гарантия сохранения тайны. Что до наркотиков, то я воздержусь, с вашего позволения, никаких комментариев.
Ловкий человек, даже можно сказать, очень обаятельный.
Главный источник доходов города — игорный бизнес, который за счет налогов обеспечивает более пятидесяти процентов бюджета штата Невада. Кроме того, шоу-бизнес здесь, в Вегасе, не имеет себе равных в мире. Выступают в Вегасе лучшие из лучших, нет подлинной звезды эстрады, которая не побывала здесь, нет мюзикла, нет цирка, которые, преуспев в Вегасе, не стали мировыми триумфаторами.
Кроме того, брачный бизнес. Нет, вы не ослышались, брачный бизнес.
Мы подъехали всей съемочной группой к аналогу нашего ЗАГСа. Не успели выйти из машины, как к нам подскочили:
— Эй, мистер, нет лучшего места для венчания, чем храм (дальше следовало какое-то потрясающее по своей тупости название типа «Узы любви»), вот, посмотрите фото!
— Не слушайте его, сеньоры, — завопил другой, — его «Узы любви» в подметки не годятся храму «Вечное счастье»! Смотрите, какая красота! — и вновь размахивают перед носом фотографиями.
Отбившись не без труда от «рыцарей-храмовиков», мы поднялись по ступенькам и вошли в довольно импозантное здание, где нас дожидалась управляющая Шерил Вернон. Мы оказались в просторном зале, посреди которого стояло несколько столов — люди там заполняли какие-то анкеты. Затем они подходили к той части зала, где за стеклянной перегородкой располагались работники ЗАГСа, а также касса.
— Вот, смотрите, — заговорила г-жа Вернон, — желающие оформить быстрый брак приходят сюда, заполняют простенькую анкету, платят пятьдесят пять долларов и получают лицензию на брак. Потом, получив лицензию, они отправляются в любой из множества храмов, где их и женят.
— А что, если хочется не в храм, если человек не религиозен?
— Никаких проблем, вас поженят обладающие этим законным правом работники штата Невада.
— Много ли к вам приходит народа?
— Очень много, особенно 13 февраля, накануне Дня святого Валентина. Бывает несколько тысяч человек в день.
— И разводиться приходят сюда?
— И разводиться. Процедура такая же простая, надо только заплатить.
Уже в который раз вспомнил Форда: еще один американский конвейер, слева — жениться, справа — разводиться, быстро, удобно, никаких проблем.
Мы тут же отправились «жениться» в храм «Узы любви». Он оказался ничем не примечательным домиком, позади которого была беседка с садиком, где дожидались своей очереди женихи с невестами.
Нам было позволено присутствовать на одной «церемонии» — беру это слово в кавычки, потому что то, что мы увидели, имело такое же отношение к моему представлению о церемонии, какое имеет штамповка пивных бутылок к понятию «стеклодув».
Жених с невестой встали с дивана и взялись за руки, фотограф сделал несколько фото, заиграл свадебный марш Мендельсона, из другой комнаты вышел пастор, задал причитающиеся вопросы, получил причитающиеся ответы, жених надел обручальное кольцо на левый безымянный палец невесты, она сделала то же самое, пастор объявил их мужем и женой и сообщил, что они могут поцеловаться, что они и сделали, как мне показалось, без особого энтузиазма. Дальше жахнули по бокалу шампанского, и новоиспеченная супружеская пара удалилась. Все это заняло не больше семи минут.