— Руны на покляп сделаны. Толку не буде.

— А по-нашему?

— Не спасут.

— А ты знаешь, что спасёт?

— Ведати, но не сказати. Пусть свои стены ранят по свому разумению.

— «Ранить», значит наносить руны, так? — догадался скиталец, бросив взгляд на винтовку.

— Вырезать, — поправила тут же Анюта. — А они малюют.

— Хорошо, чёрт с ними, мы уже…

Анюта вдруг резко остановилась. Михаил совсем позабыл о том, что возвышалось на пути к Блоку.

На обочинах грязной дороги стояли два ряда виселиц. Мрачной стражей они встречали всех приходивших к воротам. Руки каждого повешенного человека были крепко связаны за спиной, ветхая одежда еле как прикрывала наготу тел покойников. Здесь были мужчины, женщины и даже дети. В их плечи вцепились крупные вороны — птицы пировали уже несколько дней. Вид повешенных заставил Анюту нахмуриться и помрачнеть. Навь не ожидала увидеть здесь смерть. Столько смерти.

— Они делают это каждую весну. Подводят итог и карают виновных, — Михаил постарался хоть как-то объяснить этот вид человеческой жестокости, испытывая колкое неудобство перед подземной убийцей. Показав ей растопыренную ладонь, он добавил:

— Эти люди нарушили пять главных законов Головы: нельзя осквернять Великий Жар, нельзя воровать, нельзя лгать опричнине, нельзя прятать от них что-то или кого-то, а также — нельзя убивать.

Перечисляя законы станции, Михаил по очереди загибал свои пальцы. Анюта смотрела на это так, словно старалась запомнить каждое слово. Кажется, она начинала понимать, куда они направляются.

— Это неправда, — вдруг вмешался Олежка. Закрыв глаза, отец медленно выдохнул. Все его слова сейчас обесценятся по прихоти сына. Не следовало говорить такого при Анюте, и всё же тот начал:

— Голова просто избавляется от лишних ртов. Каждую весну они считают людей в своём Блоке, узнают, сколько нужно еды и выводят разницу — кому жить, а кому умереть. Виновные всегда найдутся, для этого и создаются законы. Но в итоге — всё делается, чтобы просто не кормить неугодных.

— Люд на требу Леле? Негодный дар, — скривилась девушка. — Весной в жертву людей не приносят. Весна для коло небесного и тёплого рада… А Голова ваш — базыга…

— Только ему этого не скажи… — Буркнул скиталец. Олежке достался его неодобрительный взгляд.

И всё же Анюта его впечатлила. Неужели те, кто жил на поверхности оказались ещё хуже навьих понятий? Но стоило выкинуть такие опасные мысли, чтобы не проговориться. С людьми Головы ещё предстояло выйти на мен…

На свои предплечья Михаил повязал белые ленты. Олежка тоже закрепил известные знаки скитальцев — он знал, что стоит преодостерчься. С лентами можно надеяться, что стрелять сразу не станут. На вопросительный взгляд Анюты, Михаилу пришлось пояснить:

— Обереги. Чтобы люди за этой стеной не стреляли. Надень.