– Итак, Аллэн. Спасибо за вашу любезность. – Он обстоятельно похлопал себя по карманам и дал мне – второй раз! – свою визитную карточку. – Если вдруг что-нибудь помешает вам прийти, просто позвоните. А если ничего не случится, в воскресенье вечером встретимся в «Рице». И тогда обсудим все дела, о’кей?

Он протянул мне руку. Для мужчины с такой тщедушной фигуркой у него было неожиданно крепкое рукопожатие.

– Обдумайте наше предложение, друг мой. Если вы предоставите нам кинотеатр, в кассу потекут реальные деньги. – Он подмигнул, точно Аль Пачино собственной персоной. – Я хочу сказать, real money.

С этими словами он уселся в такси. Дверца захлопнулась, машина рванула с места и вскоре уже растворилась в бесконечном потоке огней, бежавшем по левому берегу Сены. На правом берегу высились черные на фоне темно-синего неба здания Лувра. Была половина первого ночи. Я стоял на набережной Сены, взбудораженный, в полнейшем смятении после событий не только этого вечера, но и последних трех дней.

Я поцеловал женщину в красном плаще, я получил любовное письмо, мне назначена встреча в отеле «Риц» с Солен Авриль и Алланом Вудом, которые запросто называли меня Ален или Аллэн.

Если моя жизнь и дальше так пойдет – совсем по-новому, бурно, пожалуй, у меня и времени-то не останется, чтобы смотреть кинофильмы, подумал я. Так и было: оказалось, что Бельмондо за мной не угнаться, а «На последнем дыхании» – просто скучная история по сравнению с тем, что довелось пережить мне. Вторую визитную карточку Аллана Вуда я сунул в тот карман куртки, где лежало письмо Мелани, и вдруг у меня возникло чувство – я в центре событий. Не на периферии, а в центре. Опьяняющее чувство.

– Ну а кто сказал, что в жизни уже не может быть никаких неожиданностей? – Робер ткнул в пепельницу свою седьмую по счету сигарету «Голуаз». Он все-таки старался сохранить невозмутимый вид, но не получалось – лицо его выдавало.

Редко доводилось мне видеть друга таким ошарашенным, как в этот субботний предвечерний час. Мы уже довольно давно сидели под красно-бело-синим полосатым тентом кафе «Бонапарт», куда я вызвал Робера нашим особым паролем: «Сенсационные новости».

– О-ох, Ален, дружище, и поэтому ты меня разбудил? Я сплю еще, понимаешь? Да какие уж там сенсации могут быть в твоей жизни… – проворчал он недовольно. – Вот у меня с Мелиссой – о да, сенсационная была ночка, не сомневайся.

– Я и не сомневаюсь, – сказал я, в то же время соображая, какую же из его студенток зовут Мелиссой? – Тем не менее по сравнению с моими новостями это полная ерунда.

– Попробуем угадать. Ты раздобыл номер ее мобильника? Вот уж и впрямь сенсация. Мои поздравления. – Робер сладко зевнул. – Ну, все, что ли?

Я затряс головой:

– Нет-нет, Робер, все не так просто, как тебе кажется. Если я говорю «сенсационно», значит именно это я и имею в виду. Тебе никогда в жизни не догадаться, кто пригласил меня завтра вечером на ужин в «Рице».

– Ну не тяни. Выкладывай.

Я держал паузу.

– Анджелина Джоли? – Робер сам захохотал своей шутке.

– Эй, Робер, а ты почти попал в точку. Молодец, – сказал я, и тут смех оборвался.

– Ну говори, ты что, шутишь?

– Нет, не шучу. В общем, приходи давай и все узнаешь.

Не очень-то приятно сознаваться – может быть, таким образом я выставляю себя в невыгодном свете, – но все же не скрою: после стольких лет, в течение которых я влачил существование «человека на периферии», было ужасно приятно увидеть Робера в смятении. Я рассказал все по порядку, и Робер довольно долго сидел, не произнося ни единого слова. По-моему, впервые в жизни он от удивления потерял дар речи. Он не знал, что сказать. Но, конечно, не потому, что очаровательная Мелани написала мне такое важное письмо и, вопреки убийственным прогнозам Робера, непременно собиралась со мной увидеться, – эту новость мой друг удостоил лишь мимолетной лаконичной реплики, небрежно бросив: «Мило, мило, ну давай дальше!» Зато история с появлением Солен Авриль была событием совсем другого масштаба.