— Откуда ты здесь?
— Вернулся полчаса назад. Хотел поскорее тебя увидеть, пришлось порасспросить… Есть у тебя время?
Корд внимательно смотрит мне в глаза.
— Для тебя, конечно, есть.
Лежим в траве, как на перине, а над нами проносятся снежные перья облаков. Ветер шумит где-то в вышине, ветер — для самолетов, для нас — тишина: война закончилась.
Поднимаюсь на локте. Брат лежит, закинув руку за голову, во рту травинка, взгляд совсем не такой, как обычно: мечтательный, рассеянный.
— Забавно, — говорит Корд, глядя в небо, — оседлали «Черта» в самом конце компании, он бесподобен.
— Жалеешь, что закончились бои?
— Прикуси язык! — прикрикивает брат. — Нет, конечно, жалею, что не прокатил на нем тебя.
— А ты хотел? — на миг от радостного детского предвкушения сделалось жарко в груди.
— Еще бы… — он грызет травинку и улыбается, — показать Ориму с высоты в десять тысяч.
Падаю рядом, зарываясь лицом в траву. Зачем мне Орима? Зачем мне твой «Черт», пусть он будет самым-самым бесподобным истребителем?! Главное, война закончилась, и мы оба живы! Вот за это благодарю и небо, и облака, и «Чертей», поднимающих в облачное небо пилотов имперского флота…
Темное окно портала осталось за спиной. Дьявол, дьявол, ну почему? Почему ОНИ всегда показывают такое, норовят задержать в своей глубине, дарят эфемерное, призрачное счастье, ломают волю? Тысячи тренировок и тестирований впустую, я едва не остался там, в ледяной пустоте… в траве на летном поле.
Стаскиваю шлем, отираю ладонью мокрое лицо, размазывая слезы, пот и кровь из разрезанной брови. Ждите меня, нарьяги, я иду по ваши души, если они у вас есть.
Помню эту дорогу. Вырубка в старом мертвом лесу, белые скрученные стволы, почти без ветвей, кора тоже обкрошилась. Не пойму, на что они похожи: на зубы гигантских монстров, на руки мифических горгон? Рыжая земля усеяна щепой, изрыта гусеницами боевой техники. Здесь мы шли, до капища еще три дня пути… Мне снова темно и душно от ярости. Весь этот гнусный мирок следует разнести ракетами, не оставить ничего живого, лишь голую дымящуюся землю.
Иду, спотыкаясь, по вырубке, дыхание схватывает, рука онемела ниже локтя. Пуля попала в щель между щитками, кость вроде не перебита — значит, заживет, да и лодыжка не болит, расходил. Все путем, Дан, — утешаю себя. Порталов в междумирье много, а меня никто не видел, потому они будут обыскивать все. Если Рагварна все-таки удалось убить, полковнику Логерфильду вскоре будет не до меня, да и нарьягам, ха-ха, тоже. Поэтому в Нарголлу я соваться не стану, а обойду ее десятой дорогой, пусть имперцы громят столицу (столицу? большое село) нелюдей, а мой путь пройдет по краю… Мне нужна правда и только правда — я должен узнать, кто и для чего развязал войну.
Забирая чуть влево, я иду по лесу. Помнится, невдалеке должна быть река, грязный желтый ручей, но мне сойдет и такой.
Рассвет вызолотил горизонт, когда я набрел на воду. Узкая темная полоска прорезала глинистую жесткую почву, давая влагу каким-то уродливым колючкам. Спускаюсь с невысокого обрыва, морщась от боли в лодыжке. Теперь можно отдохнуть и заняться раной, не хватает только загнуться в этой дыре от банального столбняка. Усаживаюсь на круглый валун (предварительно осмотрев на предмет пустынной живности) и скидываю с плеча ранец и ствол. Я основательно выгреб схрон, в поход отправился во всеоружии и с провиантом, которого хватит на месяц, если не жрать в три горла.
Сдираю щиток с плеча, вытаскиваю руку из рукава, зубами рву пакет первой медицинской помощи. Все проделываю автоматически. Пуля застряла в правом бицепсе, рана уже не кровит, но я не рискнул оставить все, как есть. Ковырнул ножом, скрипя зубами. Рядом сосудистый пучок, если повредить артерию, будет худо. Взял левее, под другим углом, и наткнулся на пулю. Дьявол! Кусочек свинца звякнул о камень, из раны хлынула кровь. Накладываю дезинфицирующую салфетку и затягиваю эластичный бинт, теперь инъекция анатоксина и можно заняться ногой.
Через полчаса я уже готов продолжать путь. Солнце еще не слишком высоко, но палит уже крепко, что ж тут творится в полдень? Иду вдоль ручья, здесь прохладнее, хотя компас на руке показывает, что отклонился от нужного направления. Капище на востоке, Нарголла южнее, а на северо-востоке по слухам дикие земли. Впрочем, теперь все земли севернее Нарголлы дикие: поселения разрушены, выжжены войной, лишь столица нарьягов еще держится, да в капищах прячутся безумцы, одержимые жаждой человечины.