Журналисты засмеялись. Каждый, кто ехал в Россию работать, был наслышан о морозах, русской водке и медведях на улице. Если морозы и водку американцы вкушали в полной мере, то медведи превратились в традиционную шутку.

– Увидишь. В московском цирке, – заулыбался Хаксли, и парни снова рассмеялись. – А погода сейчас еще ничего стоит! Вот месяц тому назад, перед самым Новым годом, был настоящий мороз. Правда, парни? Двадцать восемь и ни градуса меньше. И так почти всю неделю.

– Как же вы, бедолаги, выжили? – усмехнулся я.

– Как видишь! Постоянно согревались… вот этим, – и Хаксли поднял свой стакан.

– Точно! Без этого никак, – поддержал его Скотт. – Ты как, пьешь? Или мама не разрешает?

– Где тут наливают?

– Наш парень. Пошли! – скомандовал Бен, и мы двинулись к бару.

Вечер прошел весело и в какой-то мере познавательно. Сначала парни слушали мои новости об Америке, в которой они не были уже больше года, потом, найдя во мне благодарного слушателя, сами стали рассказывать о коммунистической России. Говорили обо всем, о женщинах, о еде, о спорте, только политику не трогали, объяснив это тем, что не хотят ругаться, настолько их достали ограничения и запреты советских властей. Скоро мы остались только вдвоем с Беном, так как Скотт и Тейлор, исчерпав тему, растворились среди гостей. Бен, фотокорреспондент, подвыпив, опять начал жаловаться на различные запреты местных властей.

– Туда ездить нельзя, то не снимай. Сплошные запрещения. Слышал, что парни говорили? Все материалы иностранных корреспондентов, предназначенные для публикации за рубежом, проходят через цензоров, так же, как и мои пленки.

– А международные телефонные линии?

– Их тут просто нет, парень. Парням нужно ехать на Центральный телеграф, находящийся рядом с Кремлем, и везти туда текст депеши в письменном виде, в нескольких экземплярах, которые передаются цензору. Потом они сидят и ждут. Когда пятнадцать минут уходит, а когда и пять часов можно просидеть.

– Это плохо, – и я придал лицу сочувствующее выражение.

– Я даже выехать из Москвы никуда не могу без специального разрешения Отдела печати НКИД, – продолжил жаловаться Бен после хорошего глотка виски. – Я свободный художник, Майкл, а мне тут крылья прямо на лету подрезают. Вот скажи, как тут работать, парень?

– В таких нечеловеческих условиях тебе должны давать усиленный героический паек, Бен. По стакану виски утром, в обед и вечером. Исключительно для поддержания твоего американского свободолюбивого духа.

Журналист рассмеялся:

– Умеешь ты насмешить, Майки. Завтра воскресенье, что ты собираешься делать?

– На экскурсию поедем.

– Ерунда. Стандартный набор. Музей Ленина, Ленинские горы, Большой театр, метро. Впрочем, ты тут в первый раз, может, тебе интересно будет, а мы вот завтра с Тейлором на гонки идем.

– Какие гонки?

– Ты про мотокросс на льду что-нибудь слышал?