Да, такому их тоже учили помимо музыки, танцев, пения и поэзии. Ива вспомнила, как она и Азалия, две восемнадцатилетние девушки, смущались и опускали глаза, слушая старшую сестру, которая должна была впервые приоткрыть перед ними тайну телесной стороны любви.
— Зачем нам это? — прямо спросила Ива. — Мы не имеем права вступать в связь с мужчинами.
Азалия ерзала, молчаливо соглашаясь с Ивой. Наставница мягко улыбнулась.
— Вы воплощение женственности, мои дорогие. Вы недосягаемый и прекрасный идеал для любого мужчины, и он будет тянуться к вам, как к своей несбыточной и яркой мечте. Мы словно сама любовь, что так неуловима и так необходима всем живущим. Нет ничего плохого в том, что вас будут желать. Представьте, во что бы превратился мир, если бы в нем не осталось женщин. Войны, грязь, жестокость…
— И все вымерли бы! — буркнула Азалия. — Очень быстро!
— Да, — наставница не стала спорить с ученицей. — Но я сейчас не об этом. Любовь к женщине делает мужчин мягче, добрее, лучше, чем их задумала природа. К тому же…
Она подмигнула юным жрицам.
— Когда-нибудь вы выберете себе мужей и эти знания пригодятся!
И вот теперь Ива вынуждена соблазнить этого мерзавца. Убийцу. Врага. Эту мразь! Он должен ее поцеловать. Иначе весь план рухнет. Проклятие! Проклятие! Проклятие!
Она услышала, как префект шумно вздохнул и обошел ее, встал напротив.
— Сколько вас? — отрывисто спросил он.
— Четыре старших сестры и семь младших.
Рубин вспыхнул, подтверждая ее слова.
— Сколько лет… младшим?
Что-то в голосе префекта едва заметно дрогнуло. Обычный человек и не почувствовал бы короткой паузы перед последним словом, но Ива ощущала малейшие оттенки эмоций в голосе и мимике. Она вгляделась в лицо убийцы и медленно произнесла:
— Самой младшей десять.
— Твари, — выплюнул префект. — Губите невинные души!
Настала очередь Ивы опешить.
— Что?
— Всем известно, что дети, ступившие на порог Алого дома, уже и не дети вовсе. Пустые оболочки. Вы сжираете их души, ведьмы. Не просто так они не могут вспомнить прежних имен.