Донесся запах из ЦК сквозь журналистские щели: мои анкетные данные не вызвали восторга. Банкомет объявил перебор. В русской прессе эстонской столицы трудились: Цион, Малкиэль, Тух, Фридлянд, Левин, Рогинский, Скульский, Аграновский, Сандрацкий, Опенгейм, Штейн и Железняков Давид Абрамович. Укрепление национальных кадров Гукасяном и Кекелидзе не утешало идеологический отдел ЦК.

Новым главным пришла райкомовское инструктор, похожая на Педро из романа Беляева «Человек, потерявший свое лицо»: вместо носа лицо центровалось туфлей, и на планерках туфля шевелила кончиком. А замом бегал миниатюрный комсомолец по кличке «мыш» без мягкого знака. Я много о себе мнил и не был обсахарен любовью руководства. Я ковал гвозди в номер и вообще знал лишнее и не прислушивался к советам. Подчиненный ни в чем не должен превосходить начальника.

Время тянулось, как сопля беспризорника.

Машинистка не имела никакой ответственности за будущее советской Эстонии. Она поехала с компанией в баню и родила в семь месяцев. При этом известии я от неожиданности назвал младенца недоноском. Разговор был в присутствии редактрисы. Когда я узнал, что она родилась семимесячной и с родовой травмой, я понял свою перспективу.

За отсутствием мужа и молока машинистка сдала своего кролика на попечение родителей и приходящей медсестры и отгородилась от материнских забот бессмысленной газетной трескотней. Редактриса радостно зашевелила своей туфлей и поздравила меня с выполнением интернационального долга: расчет в кассе.

И слава богу. Подошел срок издательской рецензии — по срокам даже морских черепах. На книжный аванс я без проблем доживу до лета. Я выпил за счастье свободы и позвонил эстонскому стрелку Айну Тоотсу.

— Вы можете приехать, — разрешил Тоотс. — Если хотите.

— Но рецензия уже есть?

— Да, вот недавно. Приезжайте.

Было в его приглашении что-то от вороньего эха.

Он вынул из шкафа две мои папки. Я взглянул вопросительно.

— Рецензия здесь, — подвинул он.

Я развязал папку и прочитал рецензию. В ней было шесть страниц. Нормально. Читаю. Еще читаю…

Отлуп полный. Полный отлуп!! Нормальный отказ…

Смотрю на идиота Тоотса. И он на меня смотрит.

— Вы проявляли нетерпение, — говорит он. — Поэтому я дал вам это прочитать. Я думал сначала решить вопрос… как мы думали…

— Так что же вы! Ведь я! Ведь все! — вырвалось у меня.

— Для нас это совершенно неожиданно, — покаялся он. — Мы были уверены, что будет иначе. Бээкман вполне объективный человек, обычно он доброжелателен…

Только тогда я прочел подпись. Конец всему.