Проходят дни, протекают ночи, а я все еще слежу за новыми отношениями Розмари в «Инстаграме», дюйм за дюймом. Даже когда Калеб лежит рядом со мной, я наклоняю экран к себе и приглушаю подсветку, наблюдая за происходящим.
По мере того как зима отступает и период Рыб наконец-то подходит к концу, посты Розмари и Оливера в «Инстаграме» все чаще демонстрируют связь, которая кажется подлинной и искренней. Они посещают малоизвестные музеи, художественные галереи и дальние городские парки; они уже съездили в Беркшир-Хилс и даже в Монреаль в выходные. На одной из фотографий рука Розмари лежит на плече девочки, судя по всему, младшей сестры Оливера. И она продолжает демонстрировать свои зубы, что раньше было редкостью. Должно быть, фотографировал Оливер. Это начинает походить на любовь, и я все еще завидую – несмотря на то, что новые отношения Розмари смягчают мою вину. Разве я не оказала ей услугу, забрав у нее Калеба и позволив обрести более глубокую связь с кем-то другим? Если Розмари узнает, кто я такая, я готова сказать: «Посмотри, как ты сейчас счастлива, я несу ответственность за это, я подарила тебе эту жизнь».
Но меня задевает ее счастье. Я признаю это. Я чувствую обиду, облегчение, горечь и радость. Розмари должна была быть опустошена, так же опустошена, как была бы опустошена я, если б это случилось со мной. Она не должна была влюбиться – она должна была быть подавленной и одинокой. (Так почему же я все еще чувствую нелогичный всплеск дофамина каждый раз, когда вижу, как Розмари улыбается Оливеру, когда он снимает ее, как будто она настоящая подруга, которая, к моей радости, наконец-то обрела любовь, единожды обжегшись?)
Но, если ее вновь обретенное счастье говорит о том, что Калеб больше не приз, за которым стоит гнаться, это аннулирует почти все, что я записала, во что верила, что чувствовала.
Нет, Калеб теперь
Возможно, мы с Калебом исчезнем из повествования Розмари. Возможно, ее история развернется, оставив нас позади.
Эта идея меня не радует. Я хочу оставаться частью ее истории, пусть даже неосознанно, наши сюжетные арки обязаны быть переплетены. Я отказываюсь быть забытой.
«Инстаграм» Оливера при более тщательном изучении свидетельствует о высокой частоте посещения баров и кафе на Метрополитен-авеню в Вильямсбурге. Будучи фрилансером, он относится к каждому из них как к офису, так что подстроить встречу не составляет труда.
В редкий солнечный день в конце марта, после окончания смены, я вхожу в кафе, наполненное естественным светом. Папоротники в горшках свисают с потолка под окнами на крыше. Вооружившись записной книжкой и карандашом, сажусь за соседний столик, получая возможность полностью рассмотреть его неприметное лицо. Отмечаю, что его широкие, мускулистые плечи так не похожи на костлявые плечи Калеба. Я наблюдаю, как под тонким хлопком двигаются мышцы Оливера.
Заказывая на кассе масала-кофе, я незаметно подглядываю за ним. Каждые несколько минут он громко выдыхает и щурится за ноутбуком. Из рюкзака у его ног выглядывает ремешок для фотоаппарата. Я не вижу экрана, но предполагаю, что он редактирует фотографии.
После получаса работы бок о бок я роняю карандаш, надеясь, что тот покатится в сторону Оливера. Если он хороший человек, то подберет и вернет его.
Да, так и есть. Я слежу за тем, чтобы во время обмена наши пальцы соприкоснулись.
– О, спасибо! Я такая неуклюжая.
– Ничего страшного. – Он не смотрит на меня.
Я прочищаю горло, желая большего:
– Вы, случайно, не знаете пароль от вайфая?
Благодаря картонной табличке на кассе я уже знаю, что здесь его не раздают посетителям. Но я не могу придумать другого способа привлечь внимание Оливера.
– У них нет вайфая, поэтому мне нравится здесь. – Он наконец-то поднимает на меня глаза. – Никаких отвлекающих факторов.
Я спрашиваю, знаком ли он с этим районом.
– Я только что переехала и отчаянно хочу узнать больше о местах по соседству. Не подскажете, куда лучше сходить?